Когда началась война, Вовке было три с половиной года. Он хорошо запомнил этот летний день, 22 июня: вдруг открылась дверь, и неожиданно, задолго до обеда, вошел дед.

• Мать, война началась, немцы напали, бомбили города: Одессу, Минск, — сказал он.
• Что же теперь будет?! — с тревогой спросила бабушка.

Все последующие дни в Порозове обсуждали новости, связанные с войной. О новостях рассказывал дед:

• В конторе собрание было, всех мобилизуют, на военное положение переходят.

В то время все взрослые ходили озабоченные, и ребята на улице были предоставлены сами себе, не совсем понимая еще, что произошло. Ясно было лишь одно — нагрянула беда, да такая, какой еще не было.

Вовка, лежа в своей кроватке, пытался представить себе, что такое война. И ему приснился сон: на полянке в лесу люди в красивой форме, похожей на старинную гусарскую, выстроились в ряд друг против друга и стреляют. Кто-то падал, кто-то кричал «ура». Вовка видел, что стреляют и в него, что он умирает, но как-то не на самом деле, а понарошку. Он лежал и в то же время наблюдал за всем происходящим.

На следующий день Вовка долго раздумывал над своим сном. И не было понятно, где же это сейчас стреляют и куда идут на войну мужики из соседних деревень.

Через несколько дней дед принес откуда-то большой ободранный ящик с лампами внутри. Поставил его в углу на свой стол, просверлил в стенке отверстие — заземление, вывел антенну. Радио в деревне не было, и старый приемник мог пригодиться для того, чтобы узнавать вести с фронта. Дед долго возился с этим старым приемником, с какими-то проводами и батареями. Время от времени он работал, но старые лампы часто перегорали. Потом этот радиоприемник дед снова куда-то унес.

Над столом у него появилась большая карта, где он красными флажками отмечал линию фронта по сводкам из газет. Эти флажки, как видел Вовка, передвигались все ближе и ближе к большой звезде, которой была обозначена Москва.

Однажды летом дедушка прибежал домой около 12 часов и показал бабушке из окна куда-то вверх:

• Смотри, мать, там самолет кружит — наверное, немецкий разведчик.

Вовка и бабушка вышли за калитку и стали смотреть вверх. Через некоторое время Вовка заметил маленькую точку-самолет. Как ястреб, он высоко кружил в небе над самим заводом.

• Идите в дом, — сказал дед. — Он, может, бомбы бросать будет.

А сам взял свое охотничье ружье и вышел на улицу.

• Спускаться близко ему не дадим, не то бомбить начнет.

Вовка очень испугался за дедушку, но самолет спускаться не стал, а, покружив немного, полетел куда-то дальше. Вернулся и дед.

После этого Вовка стал относиться к своему деду с еще большим уважением, чем прежде. А бабушка рассказала, что дед в гражданскую войну был на фронте и тоже воевал с немцами, что был он механиком в мастерских, а потом и в действующую армии его взяли. В мастерских он чинил ружья и пулеметы и был награжден Георгиевским крестом. Она показала Вовке фотографию, где дедушка, совсем молодой, стоял в военной форме с Георгиевским крестом на груди.

Ближе к зиме, после очередной перестановки флажков, дед стал очень озабочен. Пришедшему из конторы знакомому он показывал на карте, как немцы хотят взять Москву «в клещи».

• Если они так пойдут, то скоро и до Вологды дойдут. Нам тоже нужно будет уходить с завода, получен план взорвать котлы. Пойдем в партизаны, а бабку и Вовку я в Высоково отвезу.

В связи с войной возникли большие трудности с поставками хлеба для рабочих завода в магазин: выдавали только муку. Несколько месяцев бабушка, до того не работающая, пекла из этой муки хлеб для местного магазина, так как у нас была единственная в деревне большая русская печка. Бабушка, замесив тесто, помещала его в железные формы и через некоторое время помещала их большой лопатой в протопленную печь. Полученные таким образом несколько буханок хлеба она относила в мешке в магазин для продажи по карточкам.

Следующей весной были раскопаны новые грядки у старой ивы на берегу реки, где посадили картошку. Вскопали грядку и у бани, и за заводом, тоже под картошку. Все лето бабушка занималась этими грядками.

Очень тяжелыми были первая и вторая военные зимы: стояли холода, а дров не хватало. Для экономии дров в кухне дед установил металлическую печь-времянку, трубу от нее он вывел в русскую печь. Когда эту печку начинали топить, она раскалялась в некоторых местах докрасна. Зато в кухне было тепло.

По рассказам бабушки, в деревнях начался голод. У завода иногда стали появляться нищие, просившие милостыню. Бабушка выносила им к крыльцу вареную картошку. Однажды в дом кто-то принес черного цвета лепешку. Все собрались на нее посмотреть. Лепешка был темная, бабушка объяснила соседке, что она испечена из картофельной кожуры вперемешку с корой. Соседка с ужасом смотрела на эту лепешку, явно не понимая, как ее можно есть. К счастью, рабочие на заводе получали пайки и потому не голодали.

В хозяйстве не хватало мыла. Однажды летом бабушка у кого-то узнала рецепт изготовления мыла. Для этого было решено использовать старую свиную кожу, золу. Мыло бабушка варила на берегу реки в большом котле. В результате получилась черная слизистая масса, которая потом застыла и использовалась, как мыло.

Во время войны работы у деда прибавилось, завод принял повышенные обязательства. Нужно было организовать ледник для хранения продукции. С реки привезли большую гору льда во двор завода, которую закрыли опилками и сеном. Летом ее разрывали, и куски льда переносили в складское помещение — холодильник. Дед предложил также устроить большой ледник прямо на заводе, в свободном помещении склада. Для этого зимой открыли заднюю большую дверь и заливали туда воду, которая замерзала. Иногда дверь оставалась открытой, и ребята забирались туда, чтобы покататься на льду.

Завод перешел на выпуск шоколадного масла для фронта, которое, как объяснил дед, было очень калорийным. Шоколадное масло имело необычный, темно-коричневый цвет и было сладким и вкусным. Кусочком этого масла Вовку угостила Юлька, когда он в очередной раз побывал на заводе. Вовке оно очень понравилось.

В конце войны в Порозове стали приходить тревожные письма из Архангельска, где жила Вовкина мать. Бабушка была очень расстроена этими письмами. А Вовка не мог взять в толк, что там, в Архангельске, происходило. В ту пору его мать работала уже врачом. Кажется, кто-то ей угрожал. Вечером бабушка заставила Вовку молиться за маму. Вовка молитвы не знал и все слова повторял за бабушкой. Анна Степановна сказала, что теперь нужно каждый день молиться за маму. Позже Вовка узнал, что его родители разошлись, и его отец Петро уехал жить в освобожденный от немцев Измаил. А маме пришлось выселиться из казенной квартиры и перейти жить к сестре, тете Шуре.