Она верила в победу

(Семья В.С. Злобина после войны)

Путь через войну  врача Александры Ивановны Злобиной (Батыгиной), выпускницы СГМУ 1938 года оказался  не таким простым.

Среди моих родственников ярким представителем поколения, пережившего войну, на мой взгляд, была моя тетушка, Александра Ивановна Злобина (Батыгина). На ее долю выпало немало трудностей  и проблем. В ее жизни тоже была война и смерть любимого мужа  в последние месяцы войны, воспитание сына, болезни. Именно в ней, как в зеркале, отразились жизненные принципы того поколения, которое, несмотря ни на что, сумело выстоять и одержать победу. Меня, ее племянника, поражали в ней принципиальность, требовательность к себе и окружающим. Профессионально это выражалось в стремлении добиться истины, не лгать и не лукавить, отстоять правду. А ведь за это ей приходилось порой бороться с весьма влиятельными лицами. Она вдова, жена мужа, погибшего на войне. Я думаю, что у нее были черты характера и жизненные принципы того поколения, которое, несмотря на трудности, сумело отстоять независимость Советского Союза (СССР) в годы войны.

Александра Ивановна (Шура) родилась в Вологодской области в деревне Высоково 8 ноября 1914 года в семье местных жителей Батыгиных Ивана Никандровича и Анны Степановны. Деревня Высоково — это Вологодский уезд, Кубино — Озерский край. Обычная деревня, расположенная на холме, по склонам которого поля, а вдали кругом лес. Деревянные большие одноэтажные дома по обе   стороны дороги. Соседние деревни – Мынчаково,  Макарово, Новленское, Антоново. Недалеко такие святыни как Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри. В новом доме, выстроенном  самим Иваном  на краю деревни, осталась его  молодая жена Анна (в девичестве Шитова) – ее родители жили  в соседнем доме в той же деревне —  рядом  с двухэтажном домом семейства Батыгиных. В деревне почти все жители приходились друг другу родственниками — Шитовы, Зорины, Батыгины, Якуничевы.

Не дождавшись рождения старшей дочери Александры, Иван был призван в царскую армию – началась Первая мировая война. Как умелец, разбирающийся в технике, он был командирован в мастерские по ремонту оружия, чинил винтовки и пулеметы «Максим».

Когда Александре исполнилось уже три года, произошла Октябрьская революция.  Вероятно, и жители деревни Высоково (с ударением на второй букве «о») после событий Октября слушали рассказы возвращавшихся с фронтов.

Мне кажется, что мой дед, пройдя военную службу где-то под Петербургом, понял, что его детям нужно перебираться из деревни в город и получать образование. Он сам был грамотным, читал журналы и технические книги и считал, что образование в новых сложившихся в стране условиях стало доступным для всех и открывает новые возможности. Революция устранила многие социальные барьеры, на деле воплотила лозунг из известной песни: «Кто был ничем, тот станет всем». Теперь дети рабочих и крестьян могли бесплатно получить высшее образование и дать начало так называемой народной интеллигенции. Думается, что именно Иван Никандрович был главным инициатором получения образования не только Александрой, но и моей матерью Надеждой Батыгиной, родившейся в 1918 году. Если Надежда Ивановна, которая была младше своей сестры на 5 лет, смогла сразу закончить десять классов в школе № 19 города Архангельска, после чего поступить в АГМИ, то Александре родившейся в 1914 году  после 7 классов для продолжения учебы пришлось поступить в Ленинградское медицинское училище. Архангельского мединститута еще тогда не было.

Однако в реальности на пути к новой жизни для жителей Вологодской глубинки было немало проблем. Деревня Высоково примерно в 50 км от Вологды, единственный транспорт того времени — гужевой. До ближайшей железной дороги станции Чебоксары – более 20-30 км пешком. Ближайшая школа-четырехлетка находилась в соседнем селе. Первоначально Александра и Надежда учились именно в деревенской старой Высоковской школе. Дальнейшее обучение в Вологде, было связано с большими проблемами, особенно для молодых девушек 10-13 лет. Они были решены Иваном Никандровичем, правда, не без помощи и поддержки родственников — Балашовых, которые уже поселились в этом городе.  Александра, закончила среднюю школу -«семилетку»,  в Вологде.

О  жизни в тот  период Александры (Шуры) можно узнать  в «Деле № 21» студентки Батыгиной Александры Ивановны,  которое было заведено в Медицинском институте в Архангельске 18 июля 1933 года, а окончено 27 августа 1938 года, когда она получила звание врача с дипломом II  степени.

Там имеется  удостоверение  об окончании вологодской школы-семилетки  №2,  где она обучалась с 1927 по 1930 гг.. Это удостоверение начинается традиционным для того времени призывом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» В школе она изучала физику, химию, географию, иностранный язык, пение, труд, и вела общественную работу в общежитии.  После  7 классов Александра для продолжения учебы  поехала в Ленинград,  где поступила на отделение сестер обследования в первое  Медицинское училище.

Почему она решила стать медиком? Стоит вспомнить, что в то время в стране свирепствовали эпидемии холеры, брюшного тифа, туберкулеза.  И путь сестер в медицину также, возможно, был инициирован Иваном Никандровичем, который в годы первой мировой сам тяжело болел сыпным тифом. Опять же, среди людей его времени медики пользовались большим уважением. Иван Никандрович, после возвращения в деревню с фронтов, был принят в качестве рабочего механика на маслозавод сначала на Ферму, так называлась деревня, а потом в Порозово на Вехневологодский маслозавод им. Бергавинова. После расстрела Бергавинова за антипартийную деятельность завод остался без имени, но продолжал работать и в войну, и даже некоторое время после, пока уже в наше время там, в бывшей помещичьей вотчине Порозовых,  не появились дворцы «новых русских» из Вологды, а сам завод не превратился  в просторный гараж.

Материальная помощь родителей из деревни дочерям сопровождала их  на всех этапах их учебы. Любопытные особенности того времени и трудности на пути к знаниям мы обнаружили опять же в архиве АГМИ — СГМУ в «Деле № 21». В 1933 году Александра закончила Ленинградский техникум и приехала в Архангельск, где в то время находилась семья Балашовых, на чью помощь и поддержку  можно было рассчитывать, поскольку Августа Николаевна — жена Капитона Васильевича Балашова, была племянницей Ивана Никандровича.

Личное  «Дело» студентки Александры Батыгиной  в архиве АГМИ   начинается с заявления в приемную комиссию Архангельского медицинского института. В нем она каллиграфическим почерком пишет: «Прошу приемную комиссию зачислить меня в число слушателей вашего института дневного факультета хирургического отделения. В настоящее время работаю в Туберкулезном диспансере медицинской сестрой, причем работа исключительно вечерняя. Работаю с 11.04 1933 года. До этого кончила 1 Ленинградский медицинский техникум и Ленинградским горздравотделом была командирована на Север в Архангельск «Прошу не отказать в моей просьбе». К заявлению приложены следующие документы. 1. Заверенная анкета. 2. Удостоверение об окончании семилетки 3. Характеристика комсомольской организации медтехникума.

Заверенная анкета и удостоверение об окончания проникнуты духом того времени и по своему уникальна. От поступающих в ВУЗ (АГМИ_АГМА-СГМУ) тогда требовали справку о социальном положении родителей. Эта справка также есть в этом деле.

 Она была выдана машинисту Порозовского маслозавода им Бергавинова,  Высоковского с/с Кубено-Озерского района Северного края  деревни Высоково Батыгину Ивану Никандровичу в том, что по социально-имущественному его положению  он  рабочий и с сельским хозяйством связи не имеет. Избирательного права не лишен. Что Высоковский с\с это удостоверяет.  Имеются подписи председателя с/с  и секретаря. Подписи их заверены счетоводом м/з товарищем Совротиловым.

На основании этого документа была выдана еще одна справка, уже самой Батыгиной Александре Ивановне, что по социальному положению и происхождению она дочь рабочего, и, как и ее родители, избирательных прав не лишена. Далее опять следует несколько подписей, также кем -то заверенных. 

Из документов в деле есть Временное удостоверение Батыгиной А., что она окончила Диспансерное отделение 1 го Ленинградского медицинского техникума 1/07 1933, которое дано для предъявления в Тубдиспансер — номер диплома 2641. Подпись директора неразборчива, а фамилия делопроизводителя — Матвеева.  Ни корочек, ни муаровых рисунков, как сейчас – все документы — на простой грубой пожелтевшей оберточной бумаге, но с печатью. Вообще, в деле студентки Александры Батыгиной много справок.

Еще одна справка Батыгиной А.И при поступлении в ВУЗ дана о том, что она здорова. Однако полной неожиданностью для меня оказалась имеющаяся в деле анкета — «Опросный лист».  Каждый поступающий в ВУЗ должен был заполнить «ОПРОСНЫЙ ЛИСТ», который был, видимо, составлен «Постановлением Приемной Комиссии».  Приведу некоторые из этих вопросов:

1. Вопрос: на какое отделение факультета желаете поступить? – Ответ: Хирургическое отделение. Дневного факультета.

2. Фамилия имя отчество? —   Батыгина Александра Ивановна.

3. Год, месяц и число, место рождения и национальность? — 1914 года 26 октября. Русская, Кубино-озерский район.

4. В каких учебных заведениях училась до подачи заявления в ВУЗ и какие из них окончила? – Высоковская сельская школа 4 гр. Школа II, ст. №2  г. Вологды 7 лет.  1 Ленинградский медтехникум.

6. Сословие до революции и социальное положение в настоящее время? — Дочь рабочего. В настоящее время — служащая, работаю в Туберкулезном диспансере.

8. Основная профессия и где работал до поступления в ВУЗ, в какой должности и сколько лет:

а) до 1917 г

б) во время империалистической войны? —

в) в период февраль — октябрь 1917 г? —

г) после Октябрьской революции? —

д) в настоящее время? —

Ответ — все прочерки, т.к. родилась в 1914 году, а в настоящее время с 1/ IV -33 Туб. диспансер.

10. Сколько времени, и на каких должностях, и в каких частях армии служил:

а) в старой армии (царской)?

б) в Красной армии?

в) в белой армии?

г) отношение к воинской повинности в настоящее время? — Ответ, — нет.

12.Ваш заработок или заработок лица, на иждивении которых Вы состоите?- Ответ- 130 р.

13. Чем занимались Ваши родители, где жили, если крестьяне, укажите, сколько имели десятин земли и сколько скота?.

а) до 1917 г.

б) от 17 г. до 21 г.

в) от 1921 г. до 31 г.

г) чем занимаются и где проживают Ваши родители в настоящее время?. Ответ: рабочий, а чем занимаются – рабочий машинист, механик маслозавода им. Бергавинова  Кубино- Озерского района Верхне- Вологодского п/о Высоковский с/с , дер. Высоково.

15. Состоит ли членом ВЛКСМ (год вступления в партию и № чл билета)? Ответ: да, — и номер билета – 0314839.

16. В каких политических партиях состоял прежде? Ответ – нет.

19. Проходили ли Ваши родители чистку в учреждениях (если да, представить справку о результате (чистки)? Ответ – нет.

20. Под личную ответственность, поступающей в ВУЗ, должен указать о не лишении избирательных прав, как его самого, так и членов его семьи и родителей.

Ответ: Избирательного права не лишена, также и родители. Есть справка.

21 Постоянное место жительства (указать точный адрес поступающего в ВУЗ, так и членов его семьи.)? Ответ г. Архангельск Новгородский 43 б кв. 1 (дом крайпотребсоюза).

И еще примечание: Анкета может быть заверена Советскими, партийными и профессиональными организациями. Лица, заверяющие анкету, оговаривают не заверенные параграфы 18. 06 33 г (Анкета заверенная домоуправлением не действительна). После анкеты мелким шрифтом: за неправильные сведения в анкете лицо, заполняющее заверяющее, опросный лист привлекается к ответственности. Далее дата и подпись лица, заполняющего анкету.

Эта анкета, как мне кажется, просто уникальна, и характеризует напряженную обстановку начала тридцатых годов и отголоски того противостояния, которое было 10 лет тому назад в 1917-22 гг., годы борьбы с белогвардейцами,  остатками НЭПА, новой буржуазией.

В деле студентки Александры Батыгиной  много справок. Вот еще одна: «Обязательство». «Настоящим обязуюсь, что в продолжении всей учебы в Арх. мед институте буду работать по специальности. Справка от 1.09 33 г. и резолюция директора перевести Батыгину А. на дневной факультет без стипендии и общежития. И далее приказ о переводе!! Подпись: Кривицкий и секретарь Низовцева от 3 09 33 г.

В следующий раз студентка Александра Батыгина попадает в приказ уже на 4 курсе. «Выписка из приказа № 96 по Арх. медицинскому институту от 19 августа 37 г параграф 4. Нижеперечисленные студенты 4 курса,  имеющие задолженность по одной дисциплине, переводятся на  5 курс УСЛОВНО, с обязательством ликвидировать свою задолженность не позднее 20 сентября 37 года без снятия  со стипендии. В списке есть и фамилия Батыгиной А.И., и подпись директора, уже не К. Кривицкого, а Рапопорта.

И как естественное развитие событий — на пятом курсе 20. 07 1938 года Александра пишет заявление на имя ректора Рапопорта с просьбой выдать ей свидетельство о браке и перемене документов. Резолюция на заявлении — «сделать отметку в деле!»  И затем последовал приказ № 83 по АГМИ от 23 07 38 — Батыгину А.И., студентку 5 курса, на основании предоставленного свидетельства о браке считать Злобиной А.И. Основание – свидетельство о браке. Далее также заявление с просьбой выдать студенческое удостоверение ввиду перемены фамилии. Муж Александры Ивановны, Владимир Степанович Злобин, студент пединститута, школьный учитель 19 школы, инспектором ГОРОНО Октябрьского района и преподавателем подготовительного отделения в АГМИ. Как и где познакомилась с ним Александра – сведения не сохранилась. В семейном альбоме остались только фотографии, которыми обменялись влюбленные.

Экзаменационный лист с оценками студентки Злобиной Александры Ивановны, прослушавшей и сдавшей все зачеты и экзамены за 10- семестров допущенной к государственным экзаменам, согласно приказа Директора Института № 91 от 24 августа 1938 года.

Наконец, заключение государственной экзаменационной комиссии: Злобиной Александре Ивановне сдавшей полностью положенные по учебному плану зачеты и экзамены лечебно-профилактического факультета и выдержавшей все государственные экзамены, присвоить квалификацию врача и выдать установленный диплом. Ниже – подписи членов гос. Комиссии и ее председателя — проф. Галкина.

Во время учебы, во время войны и позднее проявился твердый характер Александры Ивановны Злобиной. Уже в студенческие годы она проявила себя в общественной работе, участвовала в лыжных соревнованиях, пела в студенческом хоре, была активным членом комсомольской организации и, видимо, хотела казаться еще и «современной» – курила папиросы «Беломор». В дальнейшем ей одной пришлось решать много проблем, и здесь потребовалась в полной мере ее воля, стойкость и мужество.

Мужа Александры Ивановны, Злобина Владимира, взяли на фронт. Всю войну она получала письма с фронта, ждала его. Верилось, что когда он вернется, проблемы, в том числе и с ребенком, будет решать легче. Ей в какой-то мере  повезло в том, что она жила в одной квартире с семьей сына – его матерью  Пустохиной Л.А., которая помогала в воспитании внука.

В 1943 году после долгих хлопот больницы Александре Ивановне дали ордер на комнату в той квартире, где она жила у свекрови. Это было ее первое собственное жилье в городе — отдельная комната в трехкомнатной квартире на втором этаже в деревянном двухэтажном доме на набережной им. Сталинских ударников  в  доме 118, фл.2 . В этой квартире жила и сестра мужа — Нина Степановна Таланова (Злобина) с ребенком Димой. Там же вскоре стала жить и Надежда (ее  младшая сестра), которая в конце 1943 г. развелась с мужем и, оставшись без квартиры, ушла жить к сестре.

Мне трудно сказать, почему Александра (Шура) после окончания института выбрала профессию патологоанатома. Сначала она хотела быть судебным медэкспертом, участвовать в раскрытии преступлений, и некоторое время работала в этой должности. Но потом перешла в патологоанатомическое отделение, а во время войны несколько месяцев была заместителем главного врача 1-й горбольницы по лечебной работе, но потом опять по собственному желанию вернулась к профессии патологоанатома. Вероятно, когда кончилась романтика, оказалось, что работа патологоанатома более спокойная и даже оплачивалась более высоко, она   работала по совместительству в этой же должности и  в областной больнице.

Самыми счастливыми днями в ее жизни я думаю были годы учебы в СГМУ. Студенческая жизнь, новые знания, общественная работа. Шура занималась спортом, участвовала в соревнованиях. Там она познакомилась с очень умным и самостоятельным молодым человеком и на последних курсах вышла за него замуж и в положенное время у них появился сын Валерик.  Муж, Владимир Степанович, уже зарекомендовал себя как  опытный и коммуникабельный преподаватель.    Были счастливые поездки с мужем на родину в Вологодскую область,  к родителям в Порозово.  Все было, но — началась война. Потянулись тяжелые годы ожидания и борьбы с трудностями военного времени. Переписка с Владимиром Степановичем, безусловно, поддерживала и вселяла надежду на будущее счастье. Этим они жили все годы войны.

 Удивительно,  насколько гармонично  складывались отношения Владимира Степановича и Шуры в тяжелое военное время,  даже почерк у  них был почти одинаковый: аккуратный, понятный, равные строчки письма, одинаковые четкие буквы.

Во время войны и патологоанатомическом отделении больницы работать было нелегко. Александра Ивановна в своем дневнике пишет: «мне иногда в день приходилось вскрывать до 3 трупов. Надо представить, что это за нагрузка. Кроме того, у меня всегда было очень много общественной работы. Домой я возвращалась поздно, приходилось долго засиживаться на работе. Мне было и плохо, и тяжело».

«В войну мы для больницы сами ездили за дровами, в первый год рыли щели на территории больницы».  И тут же приписка, что положение в Архангельске было настолько тяжелое, что не все верили в «хороший конец» этой войны и не все боролись за нее, некоторые старались даже не участвовать и в оборонительных работах. Но Александра Ивановна Злобина верила в победу,. Она как и ее муж  на фронте  вступила в партию большевиков ВКП(б). Мне кажется,  это был ее  глубоко осознанный шаг. В то время партия большевиков ассоциировалась с победой над трудностями и невзгодами, она  возглавляла и борьбу с фашизмом.

Пять лет войны, пять  лет разлуки с мужем и надежд на счастливое будущее. Но вот   12 апреля Александра Ивановна получила последнее сообщение  с фронта — «похоронку». Ее муж Владимир Степанович  был убит  — 25 марта 1945 года  при освобождении Польши, когда до победы осталось всего 45 дней. Похоронка — справка  на серой оберточной бумаге размером  на четверть листа, от имени Народного Комиссариата Обороны Октябрьского района г Архангельска, где все уже отпечатано и нужно только добавить недостающие данные о погибшем.  В Извещении говорилось «Ваш муж Старший лейтенант Злобин Владимир Степанович, уроженец г. В. Устюг  Вологодской области в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив героизм и мужество, был убит 25 марта 1945 года, похоронен село Бзезамецьк на бриг. кладбище. И приписка: Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии (приказ НКО СССР №__ Номер не указан, видимо, его все знали, и подписи: Октябрький райвоенком Чецкий. Для Александры Ивановны Злобиной похоронка  была выписана 12 апреля 1945 года  за № ф/1204. Бланк документа напечатан типографским способом, и заполнен черными чернилами,  бланк  предусматривал   варианты погибших; муж, сын, брат; из  такой -то области, района, деревни. села; а также варианты — убит, ранен и умер от ран.

К извещению была приложена  СПРАВКА штаба № 33  запасного стрелкового полка 26/8 194, которая  Выдана Злобину Владимиру Степановичу в том, что он действительно состоит в рядах Красной Армии с 25 августа 1941 года и призван по мобилизации согласно указа Президиума Верховного Совета СССР от 23 июня 1941 года. Выдана  для представления в Советы Депутатов Трудящихся на получение пособий соответствующего положения. И подпись начальника штаба (неразборчиво).

Это был для  Александры Ивановны тяжелый удар судьбы. Конечно, Александра Ивановна и  младшая сестра Владимира Степановича —  Нина Степановна, приложили много усилий, чтобы уточнить обстоятельства гибели и место захоронения  Владимира Степановича, адрес бригадного кладбища в Польше, где его похоронили. Удалось каким- то образом установить, что   Бзезамецьк —  это район вблизи  польского Кракова. Случайный снаряд, выпущенный неизвестными  из соседней рощи,  попал в  дом именно в то время, когда там  шло заседание штаба и осколочное  ранение в шею оказалось смертельным. Вместе с  Владимиром Степановичем погибло  еще несколько офицеров..

После гибели мужа все семейные проблемы ей пришлось решать самой. Прежде всего, это была проблема с сыном Валериком. Были постоянные попытки как-то вылечить его, компенсировать врожденный недостаток — отсутствие слуха, найти специальную школу, выбрать ему профессию, устроить  на  работу. Александра Ивановна решила многие стоящие перед ней проблемы. Сын Валерик, очень похожий на погибшего отца, закончил спец школу  в Ондриянове, вблизи Архангельска. Потом учился в семилетней школе в Шуе, вблизи Иванова. Получил профессию столяра высокого разряда и работал  до выхода на пенсию на престижном  судостроительном предприятии Архангельска: «Красной кузнице». Он женился, увлекался  вместе с приятелями спортом. На своем катере часто выезжал на рыбалку и сбор грибов в окрестности Архангельска. Вышел на пенсию, освоил компьютер. Он член  общества глухонемых . Они дружат между собой и собираются в своем клубе. В память об отце и матери фотографии   на стенах. 

Каждое время имеет своих героев, на которых равняются люди. Героями того времени были сильные люди, преодолевавшие невероятные трудности силой своего духа во имя народного счастья. В ту пору такими героями были революционеры, герои гражданской войны: В.И. Чапаев, С.Г. Лазо, Ф.А. Артем, Г.И. Котовский, А. Цулукидзе, Н.А. Щорс и другие. Героями были. летчики-покорители неба: Чкалов, Байдуков, Громов, полярники И.Д. Папанин, Э.К Кренкель, П.П. Ширшов. Героями и примерами для подражания были писатели и поэты: Н.А. Добролюбов, А.И. Герцен, М.Е. Салтыков-Щедрин, Маяковский, Н.М. Горький, Н.А. Островский, а также литературные герои — Овод, Павел Корчагин, Павлик Морозов, молодогвардейцы. Героями были экипаж ледокольного парохода «Георгий Седов», которые через 26 месяцев дрейфа выполнили высокое задание. А начавшаяся война явила мужество летчика  А. Маресьева, А. Матросова, молодогвардейцев, Зои Космодемьянской… всех имен невозможно перечесть. 

Именно Александра Ивановна  первая прочла мне вслух книгу Б. Полевого о подвиге А. Маресьева – «Повесть о настоящем человеке».  Эта книга – старая, с изображением Звезды героя Советского Союза на белом корешке, до сих пор стоит у меня на книжной полке.

Вступая в Коммунистическую  партию (ВКП(б) ), Шура вставала в строй этих героев и чувствовала себя более уверенно наперекор судьбе, рассчитывала на поддержку товарищей. « Мораль того  времени «один — за всех и все — за одного», подразумевала борьбу с хулиганством, грубостью, вероломством и ложью,  мещанством,  с клеветниками и врагами народа, которые стремятся нравственно разложить людей, насадить мелкобуржуазную распущенность, стяжательство, позорные извращения и наслаждения, эгоизм и предательство. Враги народа втягивают народ в смрадную атмосферу пьянства, бытового разложения, которое ведет в конце концов и к политическому разложению. «Пролетариат не нуждается ни в опьянении алкоголем, ни в опьянении «половой распущенностью» говорил В.И. Ленин. Согласно коммунистической морали, «осознание общественного долга должно проявляться в повседневной жизни социалистического человека все сильнее и ярче». Так было. Причем не только на словах, но и на деле.

  Александра Ивановна поддерживала эти принципы и поэтому, несмотря на слабое здоровье, активно участвовала в  общественной работе и относилась к ней очень серьезно. Так, в своем дневнике она пишет: «Вскоре после окончания Великой Отечественной войны были выборы. Я была выбрана председателем закрытого избирательного участка. Я была первый раз в комиссии, да еще и председателем. В ту пору рано составляли списки на больных, находящихся на излечении в больнице, и потом по мере выписки из больницы приходилось выдавать удостоверения, а я в списках для голосования, ко дню выборов оставалось всего 15-20 человек. Работы было очень много, и председатель должен был быть освобожденным от основной работы. Заменить меня на отделении (за зарплату) на просьбу секретаря парторганизации и администрации больницы оказалось некому (в это время на отделении всего было 3 врача). Мне было очень трудно, надо было успевать все сделать и на участке и на отделении и так чтоб работа нигде не страдала. Работа на отделении связана с врачами и родственниками умерших, следовательно,  на отделении я должна быть днем. Днем же выписываются с отделений больные и я должна им выдавать удостоверения. Мне было очень трудно. Как говорят, крутилась как белка в колесе. Домой я приходила поздно вечером, так как на участке проводили еще различные мероприятия».

После войны, в начале  пятидесятых годов,  в Архангельске стали  высаживать деревья. Во время войны, для борьбы с пожарами  от зажигательных бомб, которыми забрасывали немцы  деревянный Архангельск, они были вырублены. И вот в мирное время, во время субботников стали высаживать деревья, в том числе и на территории больницы. Александра Ивановна тоже принимала в них участие и даже меня брала с собой. Вот так я и оказался на одной из фотографий вместе с ней при посадке деревьев на территории больницы.  Думаю, что  они и до сих пор там растут.

Вот еще такой пример  ее активной деятельности (1968 г.). «Партийное бюро и главный врач больницы поручили мне сделать (кстати сказать, по моему предложению) альбом в фотографиях по истории больницы. Это была очень большая работа. Нужно было найти фотографии работников прошлых лет (больницы, поликлиники и работников клинических кафедр). Для этого мне приходилось ходить по квартирам, узнавать адреса работников, брала у них сохранившиеся фотографии. Договаривалась с фотографом. Он переснимал эти старые фотографии, делал новые съемки по больнице. Снимать помещения, сотрудников, и мне приходилось с ним ходить по всем отделениям. Надо было где-то заказать большой альбом. Нужно было договориться и найти художника, который бы в альбоме над фотографиями сделал подписи. После того, когда альбом и все фотографии (а их было очень много), были готовы, нужно было их расклеить в альбом и не просто расклеить, а еще это сделать по годам, по отделениям, по кафедрам. Кроме того, я работала и у себя на отделении выполняла всю положенную мне работу. Альбом поручен мне, значит, я и должна все довести сама до конца. Альбом получился очень хороший и все были довольны. И его нередко показывают. (РС. Любопытно было бы узнать,- сохранился ли этот альбом??)

В первой городской больнице она не раз возглавляла партийную организацию, регулярно избиралась в партбюро (вместе с М.П. Некрасовой), закончила  вечерний университет марксизма-ленинизма. А при Еликаниде Егоровне Волосевич поддерживала ее линию по укреплению дисциплины и порядка.

 В комнате, где мы жили все вместе, у нее  вдоль стенки у окна была   книжная  полка,  где стояли  книги — руководства по патологической анатомии  и художественная литература. Однако на верхних двух полках   были размещены сочинения В. Ленина и И. Сталина. Александра Ивановна безоговорочно верила всему, что передавали по радио и что в  закрытом виде, распространялось на партийных собраниях. Она  плакала, когда сообщили о смерти Сталина. Смерть вождя, много лет управлявшего страной, победившей фашизм, воспринималась как трагедия, как конец начавшегося  развития страны, улучшения жизни  и вступление в неизвестное. Это пугало.         

А потом она, как и все, конечно, поверила Никите Хрущеву и истории о  заговоре Берии, «который вышел из доверия». Потом последовал «заговор врачей» против видных деятелей партии – М. Горького и И. Сталина. Александра Ивановна удивлялась коварству знакомых ей людей и заклеивала у себя в альбоме фотографии профессоров, которые  ее учили в Ленинграде, а теперь оказались в черном списке «врагов народа».

Потом была «антипартийная группа», куда попали остальные сторонники Сталина. Потом и генерал Жуков был отстранен за амбиции и вывоз к себе на дачу имущества из Германии. Она даже поверила Хрущеву, когда тот разоблачил культ личности Сталина, пытаясь очистить  поле для создания своего культа. После этого с ее полки как–то сразу исчезло полное собрание сочинений Сталина. 

Однако,  когда начались  «кукурузный период» в жизни страны, новая коллективизация частного  поголовья скота, реформы партии по отраслевому принципу, совнархозы и заявления о  наступлении коммунизма в 2000 году,  а в магазинах   как были, так и оставались пустые полки, то, видимо,  что-то  менялось и в понимании обстановки и она молчала. Однако даже и тогда, многочисленные анекдоты про Хрущева воспринимались ею как хулиганство.   Поэтому скорое отстранение этого деятеля от власти было принято ею как вполне естественное событие.

Хрущев своей бестолковой активностью, безусловно, нанес самый сильный удар по идеалам коммунистов (ВКП(б), руководящей силе  в Великой Отечественной войне, по идеалам поколения победителей Советской власти. Хотя Брежнев, в свою очередь и разоблачил культ Никиты Хрущева, но, как видно, тоже  не обладал  самокритичностью, большими способностями и не смог найти перспективный путь развития страны.

Впрочем, по словам немецкого писателя Д. Крюса, «после рассудят, кто трус, кто герой, что было всерьез и что было игрой». А мы, люди уходящего поколения, не раз переживали свержение былых кумиров и вождей, каждый раз сопровождавшееся переписыванием истории на новый лад и в конце- концов вообще расстались и с советской властью, и идеалами коммунизма.

Александра Ивановна была высококлассным специалистом, профессионалом своего дела, что позволяло ей не соглашаться порой с мнениями вышестоящего руководства и даже профессорами. Она участвовала  в съезде патологоанатомов в г. Куйбышеве ( с 30/01 по 5/02- 1951 г) была и на усовершенствовании в г. Москве ( в ЦИУ в 1953 г). Она имела первую – высшую по тем временам врачебную категорию и даже персональную министерскую (10-15 %) надбавку к зарплате. У нее было  восемь научных  печатных трудов и свои ученики. Однако победы доставались с большим трудом, тем более, что у нее было  слабое здоровье. Но у нее был пример- Николая Островского, который, потеряв зрение, и возможность передвигаться, не сдавался. И именно в этот период жизни создал свой шедевр – роман «Как закалялась сталь». 

Александра Ивановна всегда занимала принципиальную позицию. Она пишет: «патолого-анатомическая конференция врачей — это школа для врачей». Патологоанатом контролирует действия врачей и ставит свой окончательный патологоанатомический диагноз и он должен  совпадать с диагнозом клиническим, поставленным лечащим врачом. Здесь много моментов, затрагивающих профессионализм  лечащего врача, его квалификацию и честность патологоанатома.

Вот пример из  практики Александры Ивановны: больная Ч. 36 лет. Причина смерти:   Анатомический диагноз: Разрыв значительной части стенки правого края матки и влагалища во время затянувшихся сухих родов при запущенном поперечном положении плода, а  диагностировано врачами: как головное  положение плода, по поводу чего  были наложены кожно-головные щипцы с грузом на спину. Операция: извлечение плода, ручное отделение последа, надвлагалищная ампутация. Смерть женщины наступила от неквалифицированных действий во время операции,  следствием чего стало послеоперационное кровотечение, которое не было обнаружено. Поперечное положение плода  не было своевременно диагностировано и было принято за головное, и на спинку  плода были наложены кожно-головные щипцы с грузом, которые держали около  полутора суток при стимуляции родовой деятельности!

По мнению Александры Ивановны, врачи стараются «покрывать друг друга» и представить дело так, что виноват кто угодно, но только не врачи.  Когда началось кровотечение, оперирующий врач ставит вопрос об удалении матки. Срочно были вызваны консультанты. Однако более опытные и авторитетные коллеги С. и Р. операцию отклоняют. В результате снова кровотечение и больная погибает. Со слов доктора Х., вызванные коллеги   Р. и С.   явились в клинику пьяными.

«А вот случай неправильного назначения лекарства, — пишет Александра Ивановна в своем дневнике: «У больной низкое давление, а врач почему-то назначает введение лекарства, еще больше понижающее давление. В результате больная погибает. Желая скрыть «случай»  врач вычеркивает это лекарство из назначений и говорит, что оно не было введено. «Как это  все расценивать? Почему лгут? Об этом сообщено главному врачу. Какая реакция, не знаю»  — заключает она.

Конечно, все эти случаи — из военного и послевоенного периода. Диагностической современной аппаратуры не было, о современном уровне диагностики даже тогдашние писатели-фантасты не мечтали. Поэтому очень многое зависело от квалификации врача. Во время и после войны были распространены  болезни, которые сейчас встречают редко. Среди них педикулез — завшивленность детских учреждений, дизентерия, туберкулез легких и  костной ткани, дифтерия — тяжелое инфекционное заболевание,  вызванное дифтерийной палочной, которое  протекало очень с высокой температурой, сопровождалось тяжелыми осложнениями в виде  поражений сердца, почек,  нервной системы и уносило множество жизней – почти как нынешний коронавирус. Чаще дифтерией болели дети, особенно ослабленные в данный момент. Часто по внешнему виду дифтерию приходилось дифференцировать с ангиной. Кроме того, современных лекарственных средств тогда тоже не было, антибиотики только входили во врачебный обиход. И вот опять случай из практики записанный в дневнике  Александрой Ивановной..

«Ребенок Г. При вскрытии обнаружена дифтерия. Однако опять расхождение, врачи лечили ребенка от острого лимфаденита. Два видных профессора, поддерживая друг друга, отрицали дифтерию. Однако Александра Ивановна диагноз не изменила, оставила таким, каким он был. Однако недооценка коварства этого заболевания  привела к тому, что у одного из этих профессоров, З., контактирующих с больными дифтерией, внезапно заболел сын и умер от дифтерии».

Кстати сказать, в конце сороковых годов перенесла это заболевание и сама Александра Ивановна. Вернее, сначала заболел я, когда учился в 3 класса. Заболевание тоже почему-то  не было диагностировано сразу, консультанты педиатры и инфекционисты — светила того времени, почему-то упорно ставили мне диагноз ангины. Хотя, как говорила потом «тетушка», был виден налет на миндалинах, характерный для этого заболевания. И уже когда появились осложнения, меня мать отвела прямо  в больницу, где и стали лечить дифтерию. Вскоре заболела дифтерией и сама Александра Ивановна. В конце концов, мы оказались с ней вместе в одной палате. Откуда и кем была занесена дифтерийная палочка – осталось,  естественно, загадкой, поскольку жили мы в одной комнате.

Отстаивать правду, стоять на страже интересов больного,  порой было Александре Ивановне нелегко. Взаимоотношения патологоанатомов и лечащих врачей в то время порой носили очень острый характер.

Александра Ивановна довольно часто и сама  болела. Возможно, это было связано с вредными условиями работы. Отделение патологической анатомии первой городской больницы в Архангельске в то время располагалось в маленьком деревянном здании, плохо оборудованном для такой работы. Секционное помещение было холодным, со слабым освещением, без вентиляции и холодильников. Рабочие комнаты врачей располагались рядом с лабораториями, где воздух был пропитан запахами формалина, ацетона, толуола и ксилола. 

Александра Ивановна вспоминает в своем дневнике. «Я лежу в больнице с диагнозом: пневмония. Консультант заподозрил туберкулез. Ставится даже вопрос о переводе в туберкулезную больницу. Туберкулез был вскоре отвергнут полностью. Но как знать, если человека с пневмонией переведут к туберкулезным больным, мог бы появиться и туберкулез (контакт).

Или еще запись в тетради: «я с панкреатитом работала 6 месяцев. Ходила, еле переставляла ноги, и нередко вынуждена была лежать на диване у себя в кабинете»

В 1965 году она, наконец-то, получила ордер на новую квартиру в каменном доме со всеми удобствами (по нашим понятиям, незавидная малогабаритка — «хрущоба» с совмещенными туалетом и ванной). Но для того времени это было очень большое событие. Обычно все начинали срочно  переезжать в новое жилье, радость была необыкновенная. Но она долго не переезжала, т.к. было некогда, и она ходила на работу больная. «Я  долго не переезжала: все время болела и больная ходила на работу».

Она продолжала активно заниматься общественной работой. Но времена менялись, и Александра Ивановна не всегда это чувствовала. В  семидесятом году Александру Ивановну выбрали возглавить  народный контроль в больнице. И тут ее правдолюбие привело к курьезу. Очередное  партбюро  26/05-1970 года. Обычно это предварительное обсуждение перед вынесением доклада на общее собрание. Она делает  свой честный  доклад  о рейде народного контроля  по проверке обработки белья в больнице и организации  питания. Итоги обсуждения вызывают недоумение Александры Ивановны. Партийные товарищи, руководители больницы, при обсуждении вдруг  дают ей рекомендации,  о чем не следует говорить открыто. Она перечисляет:  в докладе не следует говорить: 1) Что белье родильного отделения стирается вместе с  бельем других отделений, так как работники отделений скажут, что инфекция идет отсюда 2) Что на пищеблоке  есть тараканы, поскольку все   скажут, что в больнице пища с тараканами. 3) Что в больнице нет детского питания, тоже говорить ненужно, т.к.  детское хирургическое отделение от нас уйдет. 4) Что в родильном отделении  выбрасываются кишки, 5)  Не следует говорить и о том, что закуплены в больницу порченые яблоки.  Александра Ивановна резонно спрашивает: а что тогда можно говорить? На собрании по поводу яблок начальство (главный врач — Еликанида Егоровна ) сказала, что они куплены по 35 коп. за 1 кг. для компота. В итоге «ругали меня и членов народного контроля». Потом  больше в народный контроль меня не выбирали». 

Александра Ивановна, видимо, не поняла – времена изменились. И стало «правдолюб и правдоруб больше никому не люб». Но она продолжала оставаться принципиальным коммунистом.

Мне довольно часто приходилось бывать  на работе у тети Шуры в начале  пятидесятых годов.  Небольшое деревянное одноэтажное здание за бывшим родильным домом в  заднем правом углу территории  больницы. В комнате, где сидели патологоанатомы, было довольно тесно. Здесь вдоль наружной стены было два окна, и там  помещались три стола.  Александра Ивановна  сидела в центре, над ее столом на стене в проеме между окнами висела какая-то небольшая, в темно синих тонах картинка с изображением кипарисовой аллеи. У окна  слева за своим столом  сидела Семеновская Ираида Александровна — симпатичная общительная женщина. Справа: Любяк Надежда Александровна, более пожилая, но также очень приветливая женщина, правда, всегда очень занятая. Кроме того, были молодые доктора, ординаторы, осваивающие профессию патологоанатома. На столах у врачей стояли микроскопы и лежали стекла с цветными срезами препаратов, работа требовала большого напряжения. Мне иногда давали посмотреть в микроскоп, и мне, ученику 3-4 класса, было очень интересно рассматривать клетки различных тканей. Через коридор с другой стороны находилась большая лаборантская, где готовили эти препараты, с множеством всяких склянок. Далее по коридору направо располагались студенческие комнаты. От входа налево был зал, где проводили вскрытия,  там стояли  металлические столы, было холодно и темно,  я старался туда не заходить. Мне казалось, что в кабинете, где  работала Александра Ивановна, да и в отделении в целом было уютно и спокойно.

Александра Ивановна очень высоко оценивала работу таких своих  коллег и руководителей, как  профессор  Ерофеев Петр Петрович,  заведовавший каф. патанатомии в 1940- 1947 гг.,  или профессор Хазанов А.Т., возглавлявший кафедру патанатомии  АГМИ-СГМУ в 1954-1956 гг. В своих записках она дает такую характеристику этим профессорам, на которых она, видимо, и равнялась:

«Проф. Ерофеев П.П. (Ерофеев Петр Петрович,  зав каф. патанатомии 1940- 1947)

Был очень умным и знающим профессором. Много работал сам и требовал этого от подчиненных. От ассистентов и практических врачей требовал, чтобы занимались научной работой. Писали журнальные статьи. Приходилось много читать, а это способствовало повышению знаний. Часто, вскрывал сам и бывал на вскрытиях у врачей. Он даже мог специально приехать из института (он был директор АГМИ) для консультации, если на вскрытии врачу встретились трудности. Биопсии смотрел сам. Проверял все протоколы и проводил сличение диагнозов. В расценке секционных случаев был объективен. Студенты его любили. Любили его и сотрудники отделения. Он был очень человечным. С ним работать было очень хорошо».

А вот характеристика, данная профессору   Хазанову А.Т (зав каф. патанатомии 1954-1956 гг.) «Был умным, принципиальным и знающим профессором. Он прекрасно читал лекции и студенты его очень любили. При нем приходилось очень много работать. Он требовал, чтобы практические врачи занимались научной работой. Проводил научные конференции. Приходилось много читать специальной литературы и это способствовало росту врачей. Тщательно готовились к/а конференции.

В оценке секционных случаев был объективен. Он бывал почти на каждом вскрытии. Биопсии смотрели врачи (это тоже способствовало росту), а он консультировал трудные  и сложные  биопсии.  А отдельные биопсии не стеснялся показывать проф. Вайлю, когда ездил в Ленинград ( не боялся, что от этого пострадает его авторитет). Авторитетом он пользовался большим и в институте и в больнице.

Еженедельно проверял все протоколы вскрытия (диагноз, эпикриз, гистология). Жаль, что мало поработал и уехал. В его присутствии будущие врачи знали патологическую анатомию».  (Что-то он не поладил с Кировым А.А., который был директором института  в это время).

 У Александры Ивановны были свои ученики, ее  ценили за знания,  большой опыт, желание поделится своими знаниями с  молодыми специалистами. В 1954 году она была принята на 0,5 ставки преподавателем на кафедру патологической анатомии АГМИ, где передавала свой опыт ординаторам. На эту должность ее пригласил и рекомендовал профессор   Хазанов А.Т  В ее личном деле по этому поводу имеется приказ  ректора АА  Кирова. Помнится, речь даже шла о  написании кандидатской диссертации. Безусловно, ей бы было легко ее написать, но профессор сам скоро уехал из Архангельска.

Александра Ивановна Злобина  жила в период великих потрясений: Первая мировая война, Октябрьская революция,  Новая экономическая политика,   раскулачивание,  репрессии, затем Великая отечественная война, бомбежки, гибель мужа на фронте в 1945,  голод в Архангельске. И в это  смутное, суровое   время она, дочь рабочего, сумела закончить семилетку,  получить среднее медицинское образование в Ленинграде, переехать в Архангельск и поступить в медицинский институт.  Несмотря на тяжелое время, выжила, получила высшее образование и воспитала сына.  Она была членом ВЛКСМ, в с 1944 года  членом ВКП(б).   Александра Ивановна Злобина (Батыгина) была настоящим коммунистом, который боролся за правду, честность, справедливость, товарищеские отношения в коллективе, основанные на уважении и взаимной поддержке, за профессионализм в работе.  Она этим гордилась бы и в наше время.

В 1972  году Александра Ивановна  ушла на пенсию,  иногда  заходила в патологоанатомическое  отделение, но, видимо, ее встречали не особенно радостно. Последние года 3 года после травмы она тяжело болела, потеряла зрение и умерла всеми забытая в отдельной палате в закутке на третьем этаже нового корпуса своей больницы. От нее остались письма и открытки с фронта, ее дневник, документы, трудовая книжка, фотоальбом и альбом открыток отечественных мастеров живописи.

Злобина Александра Ивановна, (Шура, любимая жена Владимира Степановича) умерла 14 сентября 1983 года в  6-ти этажном корпусе своей больницы в палате у лестницы нейрохирургического отделения на третьем этаже.  Похоронена на кладбище «Жаровиха». Там же находится могила ее сестры Надежды и их матери – Анны Степановны. Все проходит. До развала Советского Союза оставалось  7 лет