Начался 1942 год.  В значительной мере решающий год войны.

Основные события в Великой Отечественной войны в 1942 году происходили на южных и центральных  фронтах Страны. Советская армия наращивала силы для отражения наступления врага. Фронт определенным образом стабилизировался. В этот второй год происходили крупнейшие оборонительные и наступательные операции советских войск, решившие исход войны.

Это прежде всего битва за Москву  c 30 сентября 1941 г  по апрель 1942 года.) и оборона Ленинграда. В ноябре 1942 года началась исключительно кровопролитная Сталинградская битва, которая закончилась разгромом немецких войск в 1943 году.  В плен сдался даже генерал, командующий фронтом Паулюс. Это Ржевская операция в январе 1942 года. Битва за Кавказ (с августа по декабрь 1942 года).  В сводках Информбюро о военных действиях постоянно повторяются  города: Москва,  Ленинград, Курск, Харьков, Воронеж, Донбасс, Сталинград, Крым.

На Карельском участке фронта, где находился Владимир Степанович, в зимнее время, видимо, велись только местные позиционные бои. Финляндия как бы вернула территории, которые она считала своими,  и далее активных болевых действий не предпринимала.

Есть время и возможность у Владимира Степановича вспомнить о доме, о сестре Нине.. Но особенно его интересует, как растет его сын Валерик. Он беспокоится, что  сын наверное, уже забыл его. В письме Шуре он пишет: «Представить себе, каким он (Валерик) есть сейчас — очень трудно. Даже по фотографии, на которой он, его трудно узнать: она уже имеет годовую давность. А за год он ещё больше изменился». Владимир Степанович сокрушается: «Я для него, конечно, пустой звук. Это не особенно приятно сознавать, но ничего не поделаешь».

Из писем из Архангельска 10 января 1942 г. он узнает, что  Александра Ивановна Злобина не только работает, но и занимается научной работой в  медицинском институте — АГМИ, возможно собирается   защитить диссертацию. В принципе, дома у него  все хорошо, и в ответ он пишет: «Всё мечтаю, как после победы над врагом, мы с тобой снова встретимся. Это будет очень радостный день!»

Однако обстановка на фронте меняется очень быстро, и в письме 12 января 1942 г. он сообщает: «Нахожусь теперь на другом участке фронта, правда, в данный момент не на передовой линии. Готовимся к новым, предстоящим в недалеком будущем, боям.  Пока здоров. Не хватает мне только писем от вас. Как вы все там поживаете и что у вас нового? Как Валерик и каковы его успехи? Да вообще меня интересует всё, что вас касается. Черкните хотя бы пару строк. Как живут Анна Степановна и Иван Никандрович?  (Вологда, Порозово)  Передай им от меня привет. Как идёт твоя работа и как ты себя чувствуешь? Как живёт Нина, бывает ли она у вас? В общем, напиши понемногу обо всех. Сейчас, вероятно, в школах каникулы и мамаша, вероятно, отдыхает. Пусть она напишет о школьных делах. В общем учтите — я больше вам писать не буду, до тех пор, пока не получу от вас письма. Привет всем». 

Через полтора месяца (27 февраля 1942 г.) в письме он сообщает: «О себе, пожалуй, много писать нечего. Пока жив и здоров. Чувствую себя хорошо. Ни в чем нужды не терплю, все у меня есть. Спасибо, что помните обо мне и частенько сообщаете о своей жизни.  Не получено ли каких известий о Сереге? Неужели он пропал? Я о нем часто думаю… Крепко целую. Любящий тебя Владимир.

Письма в Архангельск сам  Владимир Степанович  пишет  регулярно и  просит писать ему обо всем что происходит в его семье.  Жене Шуре высылает деньги, которые им выдают (довольствие). В Архангельске у Шуры с сыном остро встает квартирный вопрос. Новое руководство школы  требует от них, чтобы они освободили школьное помещение  и  переехали куда-либо  в жилые дома.

По поводу поиска квартиры он свое мнение высказывает в письме от 6 марта 1942 г. : «Здравствуй, дорогая Шура! Сегодня я получил от тебя 2 открытки, из которых узнал, что ты давненько не получала от меня писем. Думаю, что это время ты получила несколько, я ведь регулярно тебе пишу. Несколько дней тому назад я перевёл тебе небольшую сумму денег (175 руб.) Думаю, что они тебе пригодятся. Через месяц снова смогу (если представиться случай) опять перевести тебе немного денег. Мне, безусловно, здесь деньги не нужны.

Из твоего письма я узнал, что дело у тебя осложнилось в связи с болезнью Ю.М. Ты решила отправить Валерку деревню. Это конечно, с одной стороны, очень хорошо, но вместе с этим и плохо. Во-первых, ты будешь без него скучать. Во-вторых, я опасаюсь, как бы это не вызвало некоторых квартирных изменений. Вряд ли тебя оставят одну в этой комнате. Правда, меня пока со счетов списывать нельзя. Я думаю, что ты сумеешь защитить свои права. Если будут предлагать в обмен другую комнату, которая тебя устроит, то это можно сделать. В общем, я полагаюсь на тебя». Действительно, маленький ребенок и муж в действующей  армии и тогда был важным аргументом внимательного отношения к решению квартирных вопросов.

С самого начала войны Владимир Степанович верит в победу, несмотря на трудности и болезни. В письме 8 апреля 1942 г. он пишет: «Я думаю, что не так уж долго еще мы не увидимся. Всё-таки с каждым днем мы приближаемся к окончательному разгрому всех врагов нашей Родины.

О себе писать много не буду. Я надеюсь, что ты получила мое последнее письмо, в котором я сообщал тебе о кое- каких изменениях в моей жизни. Больше нового ничего нет. В общем, как говорится, за истекшее время не произошло ничего существенного. Немного у меня сдал правый глаз — опух весь, но сейчас положение восстанавливается. Вот, пожалуй, и все».  Поддерживают его в это  трудное время  письма  из дому.

 «Я лично живу по-прежнему.  (Пишет он в письме в Архангельск от 6. марта 1942  г.)  Особых изменений нет. Писем за последнее время почти не получаю, не знаю почему. На днях направляю перевод в Порозово. Откуда мне пишут аккуратнейшим образом. Получила ли ты мое фото и другие «приложения»? Привет маме, Нине, а также Надежде и Тасе Л. с которой ты, как видно, коротаешь время. Начала ли ты работу со студентами? Обязательно напиши свои первые впечатления по этому поводу. Я нисколько не сомневаюсь в том, что занятия твои пойдут успешно. Наверное, сейчас много занимаешься своей подготовительной работой, быть может этим и объясняется твои крохотные письма. Жду твоего письма. Крепко тебя целую. Твой Владимир».

В письме от 6 марта Владимир Степанович сообщает также о  важном событии в его жизни: «Давненько уже мы с тобой расстались. Когда снова встретимся? Сказать трудно. О своей жизни мне писать много нечего. Правда есть новость — меня приняли в кандидаты ВКП(б) правда ещё утверждения ДПК не было, но я надеюсь, что утвердят. Это для меня большое событие. В остальном я живу все так же и все там же.  Жив и здоров. Вот, пожалуй, и всё. Через некоторое время, ты, вероятно, не забыла, будет мой «юбилей». К сожалению, в этом году мы его не отметим в кругу своих родных и друзей. Ну что поделаешь! Как живёт Нина и бывает ли она у тебя? Что ей пишут друзья? Интересно как поживает Надежда и Петро? Или всё дурака валяют? В общем, постарайся ответить мне на все вопросы. Пока на этом закончу. Жду твоих писем. Привет всем. Крепко целую. Твой Владимир». 

Однако затяжные  локальные бои с финнами продолжаются. Владимир,  безусловно, понимает, что может погибнуть: «Пока я жив и здоров»:

Письмо от 24 марта 1942 г. «О своей жизни много писать нечего. Напишу только, что на днях будут изменения – мы уходим снова на передовую линию. Вот, пожалуй, и все. Ни в чем особенно не нуждаюсь, разве только хочу видеть вас дорогих мне людей.  Пока об этом думать нечего. Через несколько дней для меня будет несколько необычный день – очередной юбилей. К великому сожалению, на этот раз мы не можем отметить его все вместе.» 28 марта Владимиру Степановичу исполнилось 29 лет.

В письме в этот день он пишет: «Подумай только, ведь уже до старости совсем не далеко! Этот день мы обычно отмечали в кругу семьи и своих друзей. В этом году немного вышло иначе. А как бы хотел я в этот день быть с вами! Очень я скучаю всех вас, прямо представить себе не можете. Ведь уже давно я не вижу вас. Часто вспоминаю, Шура, все наши горести и радости, которые мы вместе переживали. Ну ладно, надеюсь, что мы еще поживем как нам нужно. Я в последнем письме писал тебе о изменениях, которые должны произойти в моей жизни.

Сегодня мы идем в поход. Решил я сегодня в этом письме послать тебе свою фотографию, правда она не совсем удачная, но выбора не было. Фотографировался я для документов и выпросил одну карточку для себя. Вот и решил послать ее тебе. Узнаешь ли меня на этой фотографии? Правда, пожалуй, в основном она похожа на меня, а ты, наверное, с трудом узнаешь меня. Мне кажется, что я сильно изменился. А может быть это так только кажется. «Напиши мне, как устраиваются твои дела с квартирой и прочими вещами. Как здоровье твое и Валерика? Его слабый слух меня беспокоит, но думаю, что со временем это наладится».  

Квартира и сын Валерик — главные проблемы в семье Владимира Степановича в это время. Между тем позиционные бои продолжаются. В апреле происходят определенные изменения в статусе Владимира Степановича в полку. Его заметили, как коммуникабельного, грамотного человека, который принят кандидатом в члены ВКП(б). Вероятно, также имело значение и его здоровье. В связи с контузией и повреждением глаза, его временно перевели в штаб полка, на должность технического секретаря. Возможно, это было связано и c тем, что у него, как у учителя, был очень четкий, аккуратный и понятный почерк.

Однако это не освобождало его полностью от участия в боевых действиях. Вот его письмо от 12 апреля 1942 года:

 «Здравствуй дорогая Шура! Решил черкнуть тебе пару строк. Это вызвано тем, что условия жизни значительно изменились. Вот уже несколько дней я нахожусь на фронте. Наша часть ведет упорные бои с белофинскими собаками. Я пока жив и здоров. Чувствую себя хорошо. У всех нас одно желание – скорее разбить и уничтожить врага. Привет всем родным и знакомым. Пиши, адрес старый. Тороплюсь и поэтому пока закончу. Крепко целую тебя! Любящий тебя Владимир».

Но вот уже 17 апреля опять все изменилось: «Здравствуй дорогая Шура! Решил написать тебе несколько строк о своей жизни. Дело в том, что обстоятельства несколько изменились. Я перешел на другую работу – побыв немного времени на передовой, меня вызвали обратно и назначили на работу в партбюро — техническим секретарем. Начинаю понемногу осваивать новую работу.  Вот и все. 

На войне все меняется быстро. 29 апреля он опять пишет, что «находится в боях». Но и в боях бывали перерывы.  Вот как,  не без юмора, Владимир Степанович в своем письме в Архангельск описывает празднование бойцами на фронте праздника Первомая: «Мы хорошо провели день 1 мая. Во-первых, мы с утра насладились брызгами шампанского, правда, на патефоне. Но ведь я так давно не слыхал музыки! Во-вторых, мы позавтракали, перед чем выпили по 100 грамм. Далее днем мы смотрели хороший кинофильм, а вечером был маленький концерт самодеятельности. Видишь, как хорошо, если ты, конечно, учтешь условия, в которых мы находимся. Ведь мы не где-нибудь, а на фронте. Кроме того, через 3 дня мы получили подарки от рабочих Вологодской типографии «Красной Север». Видишь, что майские дни у нас прошли хорошо. А как ты в этом году их отметила? А помнишь, как мы проводили первомайские дни в прошлом году? Есть что вспомнить!

Ничего, в следующем году первомайские праздники мы с тобой встретим хорошо, так как нам захочется. Главное — вместе с тобой. Как мне хочется увидеть всех вас! Давно уже мы расстались, но думаю, что до новой встречи осталось меньше времени». 

С фронта в Архангельск он шлет и фотографии. Писать о расположении   полка цензурой запрещено, и он в письмах, часто пишет, что обо всем расскажет, когда вернется после победы.

Самым большим подарком для солдат на фронте  были письма родных. «Письма твои, к сожалению, я получаю за последнее время редко с интервалами 20-25 дней. А ведь ты хорошо знаешь, что для меня каждое твое письмо доставляет мне много радости».

На фронте у солдат возникают и другие проблемы: «Теперь, может, ты быть уже привыкла к моему отсутствию и начинаешь забывать о моем существовании?»

А вот еще об обстановке, в которой находятся солдаты на фронте: «Ты часто просишь меня описать обстановку, в которой я нахожусь. Так ее нетрудно представить. Живем мы в лесу в блиндажах, которые сделаны довольно хорошо и сравнительно удобны. Во время хорошей погоды в лесу очень хорошо, а во время дождей неважно, ибо тебя обливает потоками холодной воды и снизу и сверху, если ты неосторожно толкнешь какое-либо дерево.  Природа живет по своим законам, деревья зазеленели, появляется трава, птицы поют на разные голоса, в озерах плавают рыбы и т.д.

Но часто к этому прибавляются звуки войны – грохот разорвавшегося снаряда или мины (причем ты слышишь сначала вой этого снаряда в воздухе, а затем взрыв), трели пулеметов и прочую музыку войны. Ко всему этому мы привыкли и относимся хладнокровно. Ежедневно получаем газеты и письма (правда, я, грешный человек, получаю письма очень редко)».

«Живу я, как видишь неплохо. За последние дни, только немного нездоровится – видимо, простудился, промокнув, и у меня раздувает челюсть и болит зуб. В общем, это дело неприятное, но надеюсь, что скоро все пройдет. Ты знаешь, что такие случаи у меня и раньше бывали. А в остальном, как говорится, все хорошо, все хорошо».

Невольно вспоминается трагикомическая песня Жарова: «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!»

Владимир Степанович  в письмах вспоминает Архангельск: «Что нового в городе? Сейчас, наверное,  много новых людей, снова оживление на реке и, наверное, на Набережной хорошо и приятно пройтись! Вероятно, я думаю, что некоторые улучшения и в отношении продуктов питания?»  В Архангельске в семье Владимира Степановича тоже новости. У Нины Степановны его сестры родился сын, которого назвали Димой».

На Карельском фронте в июне 1942 года видимо, наступило некоторое затишье: Владимир Степанович сообщает: «На нашем участке нет крупных боев, но они будут и безусловно, закончатся нашей победой. Правда, и сейчас наши снайперы и минометчики не дают покоя (лучше сказать дают «вечный покой») белофинским воякам. Борьба идет ежедневная»

Борьба  идет, но позиционного плана, происходит передислокация войск. «У меня больших изменений нет, не считая разве того, что мы передвинулись на другой участок фронта несколько дней тому назад. Жизнь протекает все также. Какие хорошие места, но   везде наложила отпечаток война, вещь, которая напоминает о себе каждую минуту. Правда больших событий на нашем фронте не происходит».

Солдатам вспоминаются события мирного времени. Думает о них и Владимир Степанович: «Я все вспоминаю и очень жалею, что не могу в этот день быть с тобой вместе. Помнишь, как я зашел за тобой в 2 часа и Мединститут, как дальше мы путешествовали до Поморской, как там себя вели, как обедали в «Индустрии» и как к моему подъезду подкатила машина, из которой вышла ты!

А помнишь, как мы жили до отъезда в Порозово? В общем, воспоминаний много. Итак, пошел пятый год с того времени. Быстро время идет, и сколько больших событий произошло за этот срок!».

 А в Архангельске его супруга Шура пытается решить квартирный вопрос. Пока все они живут в помещении 13-й школы. Владимир Степанович дает совет: «Да, значит, снова всплывает в который раз этот злосчастный вопрос о квартире. Скажу прямо, что новое начальство дает о себе знать. Думаю, что как-нибудь этот вопрос должен быть урегулирован. Я ведь считаю, что тебе должны дать квартиру, устраивающую тебя. Думаю, что ты не сделаешь опрометчивого шага, т.е. согласишься на то, что снова засунут тебя в какой-либо угол, да еще где-либо у черта на куличках вроде Кузнечихи. Я прошу тебя похлопотать об этом. Жаль, что нет меня там. Я сумел бы отстоять наши с тобой интересы» Итак, жду от тебя дальнейших сообщений. Во всяком случае в течение августа этот вопрос, по-моему, разрешится. Да, между прочим, есть ли у тебя справка, что я нахожусь в рядах РККА? Я кажется, посылал ее тебе еще в прошлом году.»

Август, приближается учебный год, и Владимир Степанович вспоминает свою учебу в  вечернем Институте ПГУ в Архангельске: «Я просил как-то тебя в одном из писем взять в институте мою зачетную книжку. Она оставлена была у Алины. Прошу тебя, если увидишь Жорку или еще кого-либо из ребят, то передай мою просьбу – пусть ее возьмут и передадут тебе. Я все еще думаю, что нужно будет как-нибудь закончить свое образование, а для этого потребуются документы».   Он надеется на это, потому что уверен в том, что война с фашистами завершится  победой над ними: «Как часто я думаю о всех вас и вспоминаю как мы хорошо жили. Но хорошую и счастливую жизнь всех советских людей нарушил Гитлер, жалкий идиот, рассчитывавший уничтожить весь советский народ и захватить нашу Родину. Сейчас идут серьезные бои на юге, где враг бросил свои последние силы. И не долго придется ему трубить свои победы — очень скоро ему будет нам нанесен последний удар, от которого он уже никогда не оправится.  Тогда ему придется рассчитываться за все то, что принесли, нашему народу его двуногие звери» .

Лето прошло в позиционных боях.  Наступил август. Владимир Степанович 17 августа пишет: «Сегодня я обратил внимание, что уже начинают желтеть деревья, и с них падают желтые листья. Значит  приходится констатировать, что лето уходит. Скоро осень. Сколько у меня раньше было дел перед осенью. Помнится, как я начинал готовить материал для занятий!»

«Лето прошло. Мы, лесные жители, констатируем время по тем изменениям, которые происходят вокруг нас в природе. Появились ягоды и грибы, и мы иногда лакомимся этими вещами. Помнишь, как мы с тобой в свое время в Порозове ходили на полянки за ягодами? Они иногда оканчивались большой удачей. Не правда ли?»

Сейчас некоторые обитатели нашей землянки, под влиянием моего примера уселись и тоже пишут письма своим близким. «Что тебе пишут из Порозова? Я как-то на днях отправил туда им открытку, думаю, что они ее получат.

Вологду,  деревню Порозово Владимир Степанович вспоминает часто:  «Получаешь ли ты письма из Порозова? Как там они живут?» Порозово – это деревня в несколько домов на берегу реки Вологды там, где в нее впадает небольшая речка Масляная.  В октябре Александра Ивановна отвезла в Порозово и сына Валерку.

Продвигается и решение вопроса с квартирой, но в Архангельске трудно с дровами, их нужно осенью заготовить на целую зиму. Александра Ивановна занимается и научной работой на кафедре АГМИ. Владимир Степанович живо интересуется этим: «Как движется твоя научная работа, наверное, уже скоро закончишь! В общем, я вижу, ты у меня скоро будешь кандидатом наук. В общем, ты молодец». Сейчас тебе, безусловно, будет скучно без Валерки, но надо к этому привыкать. Я думаю, что у тебя не так уж много свободного времени, учитывая, что ты занимаешься научной работой».

Он дает жене советы: «Больше работай над собой, читай. Ты сейчас будешь иметь возможность чаще ходить в театр и пр., чаще гулять. Используй это, но конечно, благоразумно. В общем, не знаю, понимаешь ли ты то, что я хочу тебе сказать? Как твое здоровье? Вчера я послал открытку в Порозово. Не знаю, получат ли они ее или снова она вернется ко мне. Я тогда на тот же адрес писал точно. Напиши мне, как ты там у них пожила. Между прочим, я тоже очень часто вспоминаю, как мы там с тобой когда-то ушли и ходили за грибами. Помнишь! Ничего, думаю, что мы с тобой еще сходим туда»

23 октября 1942 года он сообщает: «В моей жизни никаких изменений нет. Сообщаю тебе, что меня приняли в члены ВКП(б). Я очень горжусь этим. Кроме этого, каких-либо значительных событий со мной не произошло. Ты мне ничего не писала — получила ли ты мой перевод? Деньги тебе сейчас, вероятно, нужны. Пока больше прислать не могу.

На улице типичная осенняя картина- грязь, перемешавшаяся со снегом. Слово «улица» правда, несколько необычно в наших условиях – какая тут улица, когда нет ни одного дома, но другого слова не подберешь».

 Письмо от 7 ноября 1942 г. Приближается праздник 7 ноября, а 8 ноября день рождения Александры Ивановны. Ей исполнилось 28 лет. «Долго я ожидал твоего письма. Все мои товарищи получили от близких людей письма, посылки и пр., а я один все ничего не имел, но сегодня – 7 ноября рано утром мне принесли сразу 3 письма, в том числе одно от тебя. Я был этому очень рад, тем более это совпало с праздником. Письмо твое произвело на меня большое впечатление. Благодарю тебя за высказанные твои мысли относительно меня. С моей стороны (я надеюсь, ты тоже знаешь) я полностью отвечаю тебе взаимностью.  Все свое будущее я связываю с тобой. В общем, ты своим письмом прибавила мне сил и энергии. Не обижайся на то, что я тебе в одном из предыдущих писем поделился с тобой глупыми мыслями. Я надеюсь, что ты   легко поймешь, что в моем положении подобные мысли могут появиться. В общем, не сердись. Итак, сегодня праздник. Я в своих предыдущих письмах поздравил вас всех с этим праздником, посылал вам поздравительные открытки, а тебя, кроме того, поздравил с днем рождения. Завтра за твое здоровье выпью 100 грамм».

Не пришлось в этом году мне быть с вами в этот день, но надеюсь, что в будущем году этот день мы отметим вместе.

Почему ты до сих пор не получила посланного мною на твое имя перевода? Добейся, чтобы тебе его вручили. У тебя, как видно, есть серьезные успехи в области проводимой тобой научной работы. Желаю тебе успеха и в дальнейшем и очень рад за тебя.

«За несколько дней до праздника я получил партийный билет. Это я расцениваю как большое событие в моей жизни. В остальном моя жизнь идет без особых изменений. На здоровье пока не жалуюсь, разве если не считать зубов, которых, к слову сказать, у меня почти не осталось. Считаю, что это дело поправимо в будущем».

Сегодня у нас ожидается приезд кинопередвижки. Значит, будем смотреть кино. Ну, как ты и все вы устроились на новом месте? Перебрались окончательно или нет? Как вообще условия вашей жизни? Пиши мне подробно обо всем и желательно почаще. Пока на этом закончу».

Как видно жизнь на фронте постепенно обустраивается, и в меру возможности даже с некоторыми удобствами и развлечениями. Однако, судя по сообщению Владимира Степановича о проблемах с зубами, у него имеют место признаки цинги. Сказывается нехватка витаминов на фоне постоянных стрессов.

В ноябре  в Архангельске в  семье Владимира Степановича произошло важное событие, Шура (Александра Ивановна)   наконец -то получила отдельную комнату. И письмо от 14 ноября Владимир Степанович написал по новому адресу проживания супруги : Архангельск, проспект Сталинских Ударников, дом 118, фл. 2, кв. 8.  По этому адресу стали проживать в квартире из трех комнат его мать — Лидия Александровна и сестра -Нина Степановна с сыном. 

Им горисполкомом была дана квартира в двухэтажном деревянном доме. Это стандартные двухэтажные деревянные дома с двумя подъездами имеющие выход на Набережную. Северной Двины с одной стороны и в другую  на проспект Павлина Виноградова (ныне Троицкий проспект).  В этом месте еще до войны их было построено  6 домов.  Рядом находились хлебозавод и больница имени Семашко. С другой стороны был  винзавод (ныне АЛВИЗ). Дома были без водопровода, с печным отоплением. Поэтому со всех сторон их окружали сараи для хранения дров. Место было болотистое, поэтому все они соединялись между собой деревянными мостовыми. В этом доме после войны жил и я сам.

В то время эти дома считались в Архангельске относительно хорошим жильем. Среди них был даже  так называемый «учительский дом», в котором было водоснабжение и более высокое крыльцо. Некоторые из этих домов стоят там до сих пор. А вот хлебозавод относительно недавно снесли и построили на его месте элитное жилье для богатых с выделенным закрытым двором. О чем   бы подумал Владимир Степанович узнав об этом?

Владимир Степанович был очень рад тому, что жизнь его семьи наладилась к лучшему: «Я очень доволен, что у вас все благополучно и что все вы живете хорошо».

Желаю, чтобы и дальше дело обстояло именно так. Ты не представляешь себе, как хочу я увидеть тебя! Давным-давно уже мы с тобой расстались. Ничего, еще встретимся снова и снова будем жить и делить все. Не правда ли? Говорят, что продолжительная разлука проверяет отношения людей друг к другу. Может быть это так. Я, во всяком случае, не нуждался в такой проверке, ибо ты хорошо знаешь мои отношения к тебе, однако сейчас я особенно понял, насколько ты мне дорога. Я рад, что время не изменило и твоих отношений ко мне».

Я живу по-прежнему. Ничего нового нет. Пиши, как живешь, как твое здоровье и что у вас нового. Получила ли ты мои предыдущие письма?»

И вот опять письмо — от 30.11. 1942 г:  «Здравствуй, дорогая Шура! Наконец, после долгих отсутствий, я получил сегодня от тебя письмо.  Начинал уже, было, беспокоиться, не имея долго от тебя известий. Из твоего письма узнал, что все у вас благополучно и что живете вы хорошо. Я очень рад этому. Прошу тебя все же писать мне чаще, чем ты иногда пишешь. Письмо из Порозова я не так давно получил, там даже Валерка свои каракули на бумаге нацарапал. Действительно, тяжело твоей маме возиться с этими двумя орлами. (Кроме Валерки в деревне Порозово был и я, тогда еще мальчик Вовка, сын младшей сестры Шуры — Надежды Батыгиной). Далее он сообщает, что растет Валерка хорошо, «только большой забияка». «Ты пишешь, что скучаешь без него, а я ведь его не видел еще большее время. Ничего придет время, увижу и его и тебя. Давно, давно я не вижу тебя! Часто вспоминаю в мельчайших подробностях, как мы жили с т тобой. Хорошее было время, но оно еще вернётся. Будет еще на нашей улице праздник!».

«Живу я хорошо. Несколько дней нездоровилось, но теперь уже все прошло. Посылаю тебе с этим письмом фотографию, где я изображен вместе со своими друзьями. Случайно сфотографировались и все остались очень довольны снимком. Думаю, что ты в долгу не останешься и вышлешь мне свою фотографию.

Получила ли ты наконец мой перевод? Долго он где-то болтается. Что нового есть у вас? Как вы все живете?  Получила ли Нина мою маленькую открытку, где я ее поздравлял с днем рождения? Как она живет и работает!»

И вот последний месяц второго года войны: Письмо от 12 декабря 1942 г «Здравствуй, дорогая Шура! Сегодня, наконец, после долгих дней ожидания, я получил твое письмо, за которое благодарю тебя. Что-то ты за последнее время очень редко мне пишешь и заставляешь долго ждать. Прошу учесть это и писать мне чаще. Получила ли ты мое письмо, в котором я посылал тебе фотографию, на которой был изображен я со своими друзьями! Как тебе она понравилась?

Время идет своим чередом, незаметно. Кончается скоро последний месяц 1942 года. Воспользовавшись случаем, поздравляю тебя с наступающим новым годом, хочу пожелать тебе здоровья, успешной работы, и всего хорошего, что может пожелать тебе человек, который любит тебя. Сколько раз мы вместе с тобой встречали новый год! В этот раз мы находимся далеко друг от друга, в различных условиях, но, отмечая новый год, мы мысленно будем вместе и вспомним друг друга. Правда?».

«Живу хорошо. Я знаю, что тебя интересуют многие подробности моей жизни, но писать много на эту тему я не могу. Ты, надеюсь, понимаешь это. Между прочим, мне на днях присвоили воинское звание старший сержант. Дней 10 тому назад я получил посылку из Порозова, и мы с Мишей до сего дня лакомимся сыром, который, как ты знаешь, мне по душе.

Писем за последнее время ни от кого давно не получал. Очевидно, не иначе вы все сговорились мне не писать.

Валерка наш, как видно, живет очень хорошо, и быстро растет. Конечно, он находится в хороших условиях. Мне, конечно, если бы пришлось его увидеть, то было бы не узнать его. Не удивительно — ведь я его оставил, когда исполнилось ему всего 2 года, и он сейчас, конечно, совсем другой. Меня он тем более не захочет признать. Ну ничего, мы с ним как-нибудь познакомимся. Пока на этом кончу. Миша шлет тебе свой привет и поздравления с новым годом. Передай от меня привет маме и Нине, а также Надежде. Пиши! Крепко целую тебя и всех наших. (правда поцелуй на бумаге увы – не тот!)   Твой Владимир…

 И вот последнее письмо  уходящего года:  (Письмо 23 декабря 1942 г).  «Здравствуй, Шура! Сегодня получил твое письмо. Благодарю тебя. За последнее время письма от тебя стал получать значительно чаще. Ты со своей стороны видишь, что я отвечаю на каждое твое письмо своевременно. Мне вчера вообще повезло. Получил твое письмо — это уже немаловажное событие, и одновременно получил посылку от папы. Он даже прислал мне «лекарство от всех болезней».  Мы, конечно, сразу с моим приятелем устроили пир. В общем, провели хорошо несколько часов.  Вспоминали свою прежнюю студенческую жизнь со всеми ее сторонами. Сейчас ведь мы живем совсем в других условиях, правда, мы к ним привыкли и всем обеспечены. Но часто вспоминаем свою жизнь до войны, своих близких людей и друзей и мечтаем о замечательной жизни, которая будет после победы над злейшим нашим врагом». 

Вот о чем мечтали тогда солдаты: «Мы снова вернемся в города, будем посещать театры, кино, концерты, будем учиться, работать и веселиться. Но все это будет дальше, сейчас же мы ведем борьбу с проклятым фашистским зверем. С каждым днем приближается день окончательной победы, полного уничтожения гитлеровской армии и всех подсобников этого идиота. Каждый день мы узнаем о новых и новых ударах нашей Красной Армии по вражеским ордам.  Эти удары будут усиливаться с каждым днем».

«Пиши мне как вы все живете, что нового у вас. Пиши обо всем, ведь меня интересует все. Что тебе пишут о Валерике? Я знаю, что он живет хорошо. Получила ли Нина мое письмо? Поздравь ее от моего имени с новым успехом. Но мы с ней заключили один договор, о котором я думаю, она не забыла, я ей об этом писал. Ну, пока и закончу. Привет всем! Крепко целую!  Твой Владимир»

 Это было последнее письмо Владимира Степановича в 1942 год, написанное жене Шуре. Как видно, бойцы на фронте  проводили минувший год и встретили год новый без особых торжеств. Для них исход войны был уже ясен, но они, видимо, не ожидали, что она продлится еще два с половиной года. И до Победы доведется дожить далеко не всем…

Первое письмо нового года и семейные проблемы.  1943 год – год триумфальных побед Советского народа над врагом. Сражения шли еще на территории Советского Союза, но уже не оборонительные, а наступательные операции по изгнанию войск фашистской Германии и их союзников.  Таких наиболее известных боевых операций, по данным историков, насчитывается более 20. Самые известные из них проходили на Украине, на Кавказе.  Это Курская битва, которая продолжалась  с 5 июля по 23 августа 1943 года, года фашисты потеряли последнюю надежду продвинуться к Москве,  это сражение под Прохоровкой (12 июля 1943 г), Битва на Кавказе — январь 1943 г., сражение за Днепр с 26 августа по 23 декабря 1943 года.

Безусловно, именно там,  в южных районах страны, решались основные задачи по окончательному разгрому войск фашистской Германии. Все это отражалось и на боевых действиях на Северном участке фронта в Карелии, в Заполярье. Союзники Германии предчувствовали  неизбежный разгром немецких войск, поэтому не пытались вести  наступательные военные операции, но не спешили покидать захваченные ими территории.  Вместе с тем и советские войска не спешили с их изгнанием оттуда – сейчас гораздо важнее были дела на южных фронтах. На Севере происходило лишь позиционное противостояние войск. Здесь установилось некоторое «затишье». Это нашло отражение в письмах Владимира Степановича с Карельского фронта в Архангельск.

Первое письмо в новом, 1943 году, он послал жене в январе. И  в нем  не слова о войне: «Сегодня получил, первый раз в этом году, твое письмо. Благодарю за твое внимание. Стараюсь не оставаться перед тобой в долгу, и, как видишь, своевременно отвечаю на твое письмо.

Относительно твоей фотографии я уже писал тебе, что ее получил, и это явилось для меня очень приятным подарком к Новому году. Я был очень рад этому. На фотографии ты очень прелестно выглядишь, очень понравилась всем моим друзьям, про себя я уж не говорю. Несколько дней тому назад я переслал на твое имя перевод на 400 руб. Получишь — напиши об этом. А получила ли ты мое письмо, которое я писал тебе в ночь на Новый год? В это время вы, вероятно, вовсю пировали. Напиши, как в этот раз вы все отмечали встречу Нового года. Получил сегодня письмо от папы. Он тоже собирается служить в армии. Пока на этом закончу. В следующий раз напишу побольше. Большой привет всем обитателям кв. № 8. Пиши. Жду. Твой Владимир».

Но война продолжается, и во втором письме Владимир Степанович  снова  вспоминает о своем друге  Сергее, пропавшем в первых боях в 1941 году: «Ты сообщаешь, что получила письмо от брата Сергея. Значит, о нем до сих пор нет никаких известий. Я думаю о Сергее и все питаю надежды (правда сейчас они очень малы), что он где-либо разыщется и даст о себе весть».

«Не могу понять, как это получилось. После боя, кажется, 26.3.41 г., его не оказалось. Он был вместе со мной, я его несколько раз видел во время боя, и в конце дня его уже не оказалось. Я сначала думал, что он присоединился к другой группе.  В общем, к утру, когда мы заняли новый рубеж, его с нами не было, и, как видишь, с тех пор я о нем ничего не знаю.

Б. Хардиков вместе со мной после этого случая был некоторое время, а впоследствии он был откомандирован в другую часть. Где он сейчас я тоже не знаю, но и он о Сергее не знает больше того, что и я. Так что Сергей пропал без вести, и сказать что-либо определенного о его судьбе пока невозможно. Я, конечно, постараюсь написать его брату о том, что я знаю о его судьбе. В общем, трудно и невозможно в нескольких строчках письма, описать все детали, но я думаю, что основное (о Сергее) ты поймешь».  В этих словах чувствуется недосказанность. Возможно, Владимир Степанович надеялся, что Сергей все-таки жив, но попал в плен. Но писать об этом открыто в то время было нельзя. Да и надежда на то, что друг жив, была слишком зыбкой.

«Я живу хорошо. Никаких особых изменений в моей жизни нет. Плохо лишь дело с зубами – много выкрошилось. Но это все дело поправимое, сейчас не это главное. Будет время, и этим делом займемся. Ну и далее как всегда: «Пиши обо всем. Привет маме Нине. Крепко тебя целую! Твой Владимир».

Письмо Владимира Степановича написано на стандартной почтовой  «открытке» обозначенной как  «ВОЙНСКОЕ», на ней вверху надпись:  «Смерть немецким оккупантам», а внизу надпись в стихах «За страну Советскую Бей зверье немецкое, Бей штыком, гранатой бей, Бей, чем можешь, но убей».  Призыв: Боец Красной армии! Будь стоек в бою! Немцы напрягают свои последние силы. Крепче удары по ненавистному врагу! Выдержать – значит победить. (Есть на письме и штемпель: просмотрено воинской цензурой).

Разумеется, долгая разлука молодых супругов не могла не повлиять на их взаимоотношения. Это нашло отражение и в письмах с фронта: В письме от 25 января 1943 г. Владимир Степанович отвечает жене: «Здравствуй дорогая Шура! Чем объяснить долгое неполучение моих писем, я думаю и не могу понять. Я понимаю, что, долго не получая моих писем, ты нервничаешь и это очень неприятно. Но все же обвинять меня в нежелании написать тебе – совершенно необоснованно.

Я думаю, ты хорошо должна меня знать и должна быть во мне уверенной.

Твои заключения, сделанные в этом письме, меня очень обижают. Как можешь ты так думать? По-моему, я никогда не давал тебе для этого поводов. Поэтому я прошу тебя выбросить из головы подобные мысли и никогда к ним не возвращаться. Так и договоримся. Как ты можешь представить себе, что я тебя забыл или еще что-либо в этом роде?  Этого никогда не может быть! Знай это и пойми. Ведь с тобой связано у меня самые лучшее в моей жизни. Я только и мечтаю о том, как мы с тобой вновь встретимся после продолжительной разлуки. Ты убедишься, что я буду таким же, каким ты меня все время знала. Поэтому не думай обо мне так плохо.

Конечно, иногда могут быть некоторые перерывы в письмах, по причинам от меня не зависящих. Я надеюсь, ты это понимаешь. Но ты в таком случае будь уверена, что при первой возможности я тебе всегда напишу. Что касается твоей фотографии, то я скажу тебе, что она мне доставила большую радость. Ты очень замечательно выглядишь. Считаю, что ты много изменилась с того момента как мы расстались, но изменилась в лучшую сторону. Все мои товарищи также говорили мне, что ты хорошо выглядишь. Я писал тогда тебе что я, к сожалению, представляю собой другую картину. Ты очень хороша. Я этим горжусь. Ты должно быть и дальше такой же. Самое главное — быть уверенной во мне.

А последнее твое письмо так и дышит холодом и обидой. Напрасно это.Как идет твоя работа? Ты сейчас много работаешь и наверное, очень утомляешься. Письма из Порозова я получаю довольно часто и на каждое отвечаю. Пишут, что Валерка живет хорошо. Ты, вероятно, сама от них получаешь письма и в курсе дел.

Вспомнил, как мы с тобой были у Т. Левитиной (о чем ты пишешь) Действительно жалковато, что тогда малость переборщили. Передай от меня Тасе привет.  Где она сейчас работает?» (Тася Левитина — в последующем ассистент кафедры педиатрии АГМИ, подруга Шуры и  ее сестры Нади).

А вот еще о том же в другом письме,  от 27.01. 43.: «Здравствуй, дорогая Шура! Ты мне в нескольких письмах подряд сообщаешь, что не получаешь уже давно от меня писем, что ты не знаешь, на что подумать и высказываешь разные предположения. Между тем я пишу тебе регулярно и часто. Надеюсь, что за этот период ты получила все посланные мною тебе письма и убедилась в ошибочности своих предположений.

Живу я хорошо. Конечно, очень хочу тебя видеть, поговорить с тобой обо всем, но сейчас это невозможно. Придет день нашей новой встречи со всеми его радостями. Пока же приходится довольствоваться только письмами. Пиши, как живешь, получила ли мои письма. Как твое здоровье? Вообще, пиши мне обо всем. Я, конечно, не задержусь тебе ответить. Привет всем! Крепко, крепко целую! Твой Владимир.

В дополнении к письму PS.  он спрашивает: «получила ли ты цветочек? Я тебе его послал в предыдущем письме».

Это письмо опять на стандартном бланке-открытке   «Письмо Воинское». С призывом :«Смерть немецким оккупантам». Открытку украшает портрет фельдмаршала М.И. Кутузова, победителя Наполеона. Внизу — слова Сталина: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков»..

Обратный адрес: почта 617 часть 121, Злобин ВС. .Письмо написано, как бы наспех, стандартные вопросы, ответы. Видимо, отмечалась какая- то боевая активность, занятость в части, где служил Владимир Степанович..

Нужно сказать, что  четкая работа воинской почты, переписка между бойцами и их родственниками в тылу  играли большую роль в поддержании хорошего самочувствия и боевого настроения на фронте. 

Подтверждением этого служит письмо Владимира Степановича от 9 февраля. 1943 г. — «Здравствуй, дорогая моя! Ну, в этот раз приходится очевидно мне на тебя сердиться — писем от тебя давненько нет. А, быть может, ты их и не пишешь? Конечно, шучу, такой мысли я не допуская. Надеюсь, что сегодня или завтра получу опять узенький конверт с написанным тобой адресом и в нем подробное большое письмо. Получила ли ты мое последнее письмо и открытки, которые я послал тебе? Как живешь, что нового у вас? Как здоровье? Неужели так и не получила ты мое фото? Я послал тебе, а также Нине с мамашей. А они тоже не получили? В общем, досадно. Я все мечтаю, как мы с тобой и Валеркой вместе сфотографируемся. Вот это наверное,  снимок будет отличным. Один правда такой снимок у тебя есть. Ну, пока закончу. Пиши. Привет маме и Нине. Крепко целую. Твой Владимир».

Это письмо было  написано на почтовой карточке. На карточке, на стороне адреса репродукция известного плаката художника В. Корецкого времен войны  — «Воин красной армии СПАСИ» На нем  — женщина, прижимающая к груди испуганного ребенка. А в них нацелен фашистский штык. Тираж открытки — миллион экземпляров.

К началу второй мировой войны численность Советской армии составляла около 4- 5 миллионов солдат преимущественно  мужского пола. Почти столько же было у Германии и ее союзников. К 1942 году численность мобилизованных  составила более 11 миллионов человек, и общая численность армии Советского союза достигала более 17 миллионов военнослужащих. При этом основные силы в центральной  части страны на Севере составляли около полумиллиона человек. Численность так называемых «безвозвратных потерь» (погибших, взятых в плен, пропавших без вести) с начала войны до 1 марта 1942 г. составляла 3.813 тыс. 

А до конца  войны было еще так далеко! А вот письмо в Архангельск по поводу 25-й годовщины Красной амии: написанное Владимиром Степановичем  23 февраля 1943 г

 «Здравствуй, дорогая Шура! Шлю тебе, маме и Нине горячий сердечный привет в день 25 годовщины Красной Армии! Наша Красная Армия встречает свой праздник большими победами над ненавистным врагом, гонит его все дальше и дальше на Запад, освобождая каждый день новые и новые города. Каждый день — это новый шаг к победе, к полному разгрому и уничтожению фашизма. Скоро вновь ярко будет светиться солнце над нашей Родиной, отбросившей вражьи орды от своих рубежей. Снова будут жить мирной трудовой, радостной жизнью советские люди. Встретятся вновь со своими близкими людьми, которые вернуться с фронта в свои родные дома. Желаю всем вам здоровья и счастья. Любящий тебя Владимир. Крепко целую всех вас. Привет от Миши!

Опять письмо на стандарте бланке: Письмо «воинское», на открытке: красным шрифтом написано: «Смерть немецким оккупантам».  На письме нарисовано красное знамя и звезда. 25 лет Красной армии (1918- 1943). Обратный адрес отправителя 617 часть 121. Письмо несколько странное, если учесть то, что Владимир Степанович постоянной интересовался судьбой жены и сына..

Возможно, так  по инструкции требовалось поздравить родственников в тылу. Вспомним, что все письма, как с фронта, так и на фронт, проходили цензуру.

Например, следующее письмо, от 28 февраля 1942 г., было также написано на стандартном бланке:  «Здравствуй, дорогая Шура! Получил вчера посланную вами посылку, опять был удивлен ее быстрому получению. Вскрыв ее, обнаружил все в том порядке, в каком вы ее послали. Твои кисеты (в ту пору одним из распространенных подарков бойцам на фронт были вышитые кисеты для махорки — ред.) очень хороши. Они понравились и мне и Мише, и вообще всем, кто их видит. Табак, конечно, прислала напрасно – у нас его вполне достаточно. Воротнички вполне по размеру, и очень мне нужны. Все остальное также будет использовано, но незначительно, особенно одеколон, который сохранился- бутылочка не разбилась благодаря твоей тщательной упаковке. Напрасно вы, по-моему, отказываете себе, посылая мне сухари, консервы и рыбу. Как-то неудобно себя чувствуешь. Лучше бы вы сами их кушали. Мы ведь всем снабжены хорошо. В общем, очень благодарю всех вас за проявленное внимание ко мне и моим товарищам. Привет всем от Миши. Твой Владимир. Пиши! Крепко целую. Это письмо  также   «Воинское».. На нем изображен солдат во время боя, бросающий гранату, и стихи: «За честь жены, за жизнь детей. За счастье Родины своей. За наши нивы и луга. Убей захватчика-врага!».

В конце февраля Владимир Степанович  писал очень короткие письма, возможно, это было связано с какими-то обстоятельствами, боевыми действиями.

Но в 1943 году  все праздники бойцы  уже старались отмечать. Так  Владимир Степанович письмо от 3 марта  завершает словами: «Пиши, как поживаешь, как твои успехи в работе, как поживают «адмиральши» и прочее, что вас всех касается. Посылаю тебе открытку с текстом знакомой тебе песни. Да, чуть не забыл поздравить вас всех с  Вашим женским праздником — 8 марта.

Большой привет маме, Нине. Пиши.  Крепко (к сожалению, на бумаге) целую тебя.  Твой Владимир.  Приложение-открытка. с текстом известной песни Михаила Исаковского «И кто его знает…»

«На закате ходит парень

Возле дома моего.

Поморгает мне глазами

И не скачет ничего…».

На ней изображены девушка с листками бумаги в руках и молодой солдат.

На открытке работы художника. И. Кулешова надпись: Шура! Посылаю тебе…. Открытку с письмом, отнюдь не загадочным. (намекать, пожалуй, нечего, мы с тобой и так хорошо друг друга понимаем).

В письме от 6 марта этого же года он спрашивает Шуру: «Получила ли ты мое фото и другие «приложения»? Привет маме, Нине, а также Надежде и Тасе Л. с  которой ты, как видно, коротаешь время. Жду твоего письма. Крепко тебя целую. Твой Владимир.

Это письмо написано на двух листочках из блокнота 10 х12 см. Упоминаемая Тася Л.  — это Тася Левитина (педиатр из АГМИ). Ал. Ивановна некоторое время преподавала в АГМИ на каф. Патологической анатомии. Выписка из письма: «Начала ли ты работу со студентами? Обязательно напиши свои первые впечатления по этому поводу. Я нисколько не сомневаюсь в том, что занятия твои пойдут успешно. Наверное, сейчас много занимаешься своей подготовительной работой, быть может, этим и объясняется твои крохотные письма».

Александра Ивановна в Архангельске в это время начитает работать  преподавателем в АГМИ  на кафедре патологической анатомии. В связи с этим Владимир Степанович дает жене советы:

«Ты уж довольно порядочное время работаешь на новом месте и, как я и был уверен, успешно справляешься с новыми для тебя обязанностями. Конечно, в каждой работе всегда бывают трудности, но нет ничего невозможного. Главное, что ты сейчас значительно повышаешь свои знания (практические) и свою квалификацию. Наверное, ты очень важная теперь стала. Разумеется, так и должно быть надо серьезно относиться к делу. Конечно, я тебя вполне понимаю, что иногда и трудно приходится, но наверное, все это и к лучшему. Мне очень нравится твое серьезное отношение и твои очень правильные взгляды по этому вопросу».

На фронте в противостоянии с белофиннами видимо, наступило некоторое затишье. В письме от 16 апреля 1943 г. Владимир Степанович пишет: «Живу я хорошо, настроение бодрое. Начинается весна, даже в наших лесах. У вас, наверное, давно и снега нет. Скоро май месяц. Пользуясь случаем, поздравляю тебя и всех родных с праздником 1-го мая. Этот праздник обычно мы очень хорошо отмечали раньше, и много было у нас веселья в первомайские дни. Все это еще вернется. Будет еще много впереди хороших, счастливых дней. Итак, поздравляю тебя с этим праздником, желаю тебе здоровья, дальнейших успехов в жизни. Пиши мне, Шура, как ты живешь, что у вас нового. Я очень хочу знать все, что касается тебя и вообще вашей жизни.

 Из Порозова дней 20 ничего не получал. Наверное, у них забот сейчас в связи с войной много и писать некогда. Валерка, наверное, всю грязь с улицы  стаскал, и принимает во всем самое деятельное участие. Ну, пока закончу. Жду твоих писем. Привет маме и Нине. Крепко тебя целую! Твой Владимир.

Но вот Владимир Степанович получил письмо и из Порозова:  «Валерка наш живет хорошо, наверное,  стал уже очень большой. Интересно бы на него посмотреть, что он из себя представляет. Да, все мы очевидно сильно изменились. Ну ничего, как-нибудь признаем друг друга в будущем. Ну, пока закончу. Пиши! Большой привет всем родным и знакомым.

Крепко целую -твой Владимир.

Письмо от 5 мая 1943 г Дорогая Шура! Получил вчера твою открыточку. Благодарю за внимание. Очень рад, что живешь ты хорошо и все в порядке. Я тоже живу хорошо. Послал тебе в последнем своем письме художественную фото. Получила ли ты ее? Как провела первомайский праздник? Ты не обижайся, что посылаю тебе такую коротенькую весточку, имею в распоряжении только несколько минут, немного погодя напишу подробное письмо. Пиши, как живешь, что нового в жизни и работе.

Письмо от  9 мая 1943 г Живу я хорошо. Погода у нас установилась замечательная, четвертый день пригревает солнце, совсем как летом, правда наши леса круглый год зеленые, но везде чувствуется приход лета. Воображаю, как хорошо сейчас на набережной у вас – я ведь в свое время любил там прогуливаться, и мы с тобой немало десятков километров находили по этим местам.

Как провела ты первомайские праздники? Что у вас нового? Послал я тут недавно тебе 2 плохонькие фото.

Письмо от 17 мая 1943 года ««Конечно, письма это не все, но сейчас в нашем с тобой положении они, безусловно, играют очень важную роль. Я очень благодарен тебе за твою аккуратность в отношении нашей переписки.

Я по-прежнему живу хорошо, особых новостей нет. Кругом все те же привычные ко всему мои товарищи. Все идет своим закономерным порядком. В общем много расписывать нечего.  У вас там, конечно, дело другое».

 29 июня он пишет жене: «живу я хорошо, чувствую себя превосходно. Между прочим, мой друг Миша снова вернулся к нам, и мы с ним опять вместе служим. Как поживает Нина и мой племянник? Интересно бы на нее посмотреть, как она выглядит в роли молодой мамочки.

 Жизнь продолжается и в Архангельске. Александра Ивановна  в июне едет в Вологду, а затем в Порозово. В связи с этим Владимир Степанович интересуется: «Ну как ты, голубушка, съездила в Порозово? Какие впечатления остались от этой поездки? Как выглядела ваша встреча с Валеркой и как живет он и вообще все там? Вопросов перед тобой поставил много, но думаю, что ты сумеешь на них ответить хоть в общих чертах. Что касается меня, то я живу хорошо, здоров, ни на какие болезни не жалуюсь. Вот было бы хорошо, если бы мне удалось еще повидать всех вас хоть на несколько часов, этого очень мне хочется, но, конечно, об этом пока можно лишь только мечтать».

Александра Ивановна, видимо, подробно описала мужу свою поездку в Вологду в Порозово. В письме от  6 июля 1943  он отвечает ей:  «Здравствуй, дорогая Шура!  Получил твое письмо из Порозова. С большим интересом прочел   описание Валерки, твою встречу с ним и его успехи. Видимо, парень он стал совсем другим, безусловно, ничего общего с тем, что я знал когда-то давно. Трудно  представить мне его, я ведь не видел его уже два года, и за это время и мы все, взрослые люди, изменились, а о маленьких и думать нечего. Я рад за тебя, что ты съездила туда, увидела его. Наверное, он крепко к тебе привязался за время твоего там нахождения. Вот если бы я там появился и уехал через несколько дней, то это для него было бы совершенно незаметным фактом — побыл какой-то чудной дядя и испарился. В общем, это факт, и ничего не поделаешь. Ну поживем — увидим, не стоит гадать и размышлять на подобные темы.

Ну, как ты закончила свое путешествие (в Порозово), не было ли каких приключений в дороге? Наверное, получила по приезде несколько моих писем. В одном из них посылал я тебе фотографию. Получила ли ты ее? Когда ты получишь это письмо, конечно, уже после нашей с тобой очередной годовщины. Поздравляю тебя с памятным юбилеем, к каким говорить тебе нечего. Смотри уже, сколько времени прошло с этого дня, а ведь почти половину мы живем в разных местах и в разных условиях. Ничего, еще много подобных годовщин мы с тобой отметим впереди. Все еще будет после нашей встречи. Ну, пока и закончу. Большой привет маме, Нине и племянничку моему. Посылаю тебе открытку в подарок. Крепко тебя целую! Твой Владимир. 6 июля 1943 года.

В письме от 14 июля 1943 г. Владимир Степанович опять вспоминает Вологду и Порозово: «С восхищением читал описание Валерки и его похождений. Меня удивил маршрут его прогулки. Как это он перебирается через реку. Опасаюсь, как бы он еще куда-либо не убрел далеко. В общем, следить за ним стало как видно очень трудно. Ты выходит с ним успела подружиться, впрочем, он не так уж долго с тобой и расстался».

Солдаты, видимо, действительно привыкли к своей нелегкой жизни в землянках и в лесу. Наступил август. Основные события войны проходят в южных районах страны. Враг остановлен и во многих стратегических районах разбит. В победе уже никто не сомневается.

Вот письмо Владимира Степановича от 2 августа 1943 г. «Здравствуй, Шура! Я живу хорошо. Вчера у нас был праздник – очередная годовщина нашей части. Давали концерт. Наш коллектив готовился к смотру, который будет на днях. У всех есть, конечно, желание взять первое место. Сегодня исполняется очередная годовщина папы. Я ему послал поздравительную открытку. Время, видишь, идет очень быстро – ведь последний летний месяц наступил. Мы здесь сейчас в больших количествах употребляем ягоды, их у нас много. Ну, пока и закончу. Привет маме, Нине и племяннику. Пиши! Крепко целую твой Владимир.

За длительное время вдали от дома солдаты отвыкли  от  уклада миной жизни  привычной работы и семьи.. Об этом упоминается в письме от 10 августа 1943 г. «За это большое время мы все втянулись в свою солдатскую жизнь, свыклись со всем, все нам кажется обычным. Трудно себе представить, как идет сейчас жизнь в каком-либо тыловом городе. Достаточно тебе сказать, что мы с товарищами уже более 2 лет не видели ни одного штатского человека, исключая разве в нескольких кинофильмах».

Из письма от 12 августа 1943 г.:  «Лето уже проходит, скоро начнут желтеть и осыпаться листья, начнется осень, с которой обычно у меня было связано много хлопот. Сейчас я почти не представляю свою довоенную специальность, ибо от нее я давно оторван. Но я не разочаровался в ней, наоборот, сейчас еще лучше ценить свой труд, а я, ведь ты знаешь, никогда не был сухим формалистом.

В письме от 24 августа 1943 г. Владимир Степанович сообщает о своей новой работе в части. Видимо, он становится одним из организаторов самодеятельности, культурно-массовой работы, проводит политинформации, занимается пропагандой и агитацией. Советы, которые он даёт Шуре, показывают его принципиально положительное отношение к партийной работе. Для него важным событием является то, что Шура тоже   стала секретарем парторганизации 1-й горбольницы в Архангельске. И он дает  ей советы, касающиеся отношений с коллегами по работе: «На первом месте принципиально должны быть рабочие, деловые отношения». 

(P.S. Это письмо написано на стандартном бланке: «воинское».  На письме лозунги — «смерть немецким оккупантам» «Под знаменем Ленина, под водительством Сталина — вперед, за разгром немецких оккупантов и изгнание их из пределов нашей Родины»  .

Из письма 4 сентября 1943 г: «Решил черкнуть тебе несколько строк. Дело в том, что я несколько дней уже нахожусь в командировке, знаю, что у меня скопилось несколько твоих писем, но пока ответить на них не могу ровно, как и прочитать их»…. «Живу хорошо, все по-старому. Здоров».

Владимир Степанович в связи с его активной общественной деятельностью, был направлен на учебу. После чего получил работу в штабе части.

22 сентября 1943 г он сообщает  в письме: «Сегодня я прибыл на новое место службы. Я уже писал тебе, что меня назначили на другую должность. Работы много, начал предварительно ознакомляться. Меня назначили на новую работу, в общем, большое повышение. Работа ответственная и вполне самостоятельная. Начинаю понемногу входить в круг своих новых обязанностей. Жаль было расставаться со своими друзьями, ведь мы с ними в одной части служили почти 2 года, а какой путь за это время прошли! Проводили меня очень хорошо, до сих пор вспоминаю.  Был даже организован прощальный ужин, после которого наши участники оркестра (в котором я принимал, как ты знаешь активное участие) поиграли, погорланили мы песен и разошлись!

На новом месте меня также встретили хорошо, несмотря на то, что здесь я никого не знал. Ну ладно, потом по мере ознакомления напишу тебе   подробнее еще. Сейчас скажу тебе, что живу я хорошо, конечно, буду всеми силами стараться оправдать большое доверие, которое мне оказали. Вот и все мои новости». И далее, в письме 27 сентября: «О себе могу сообщить, что живу я хорошо. Начинаю обвыкаться на новом месте, понемногу осваиваюсь. Надо, конечно, во все мелочи вникать, чтобы чувствовать себя на своем месте. Думаю, что сумею справиться, во всяком случае  чувствую себя уверенно, а это самое главное. Может быть, конечно, и недолго продлиться моя деятельность на новом поприще — вдруг не утвердит мое назначение вышестоящая организация. Сие, конечно, от меня не зависит».

Но, несмотря на  перемены и повышения по службе, он  во все письмах постоянно спрашивает о здоровье и развитии сына: «Как поживает Валерка, я давно уже ничего от них не получал. Сейчас, конечно, ему там (в Порозове) живется замечательно, я в этом нисколько не сомневаюсь. Если бы он был с тобой, для тебя и его было бы хуже, у тебя забот прибавилось  бы. В общем, я за него спокоен совершенно. Конечно, он на меня «чихает», но уж что тут поделаешь. Такое положение сейчас не только у меня, обстоятельства сложились так, что уже давно все расстались со своими семьями, и многие отцы не видали своих детишек. Все со временем устроится, надо только гитлеровской сволочи голову свернуть».

На фронтах войны кроме боевых действий велась и идеологическая работа. В этом отношении Валерия Степановича заметили , отправили на учебу. И вот он уже приступил к выполнению новых своих обязанностей:  «Письмо 5 октября 1943. Здравствуй, моя дорогая! Два дня назад получил твое письмо, но как видишь, немного задержался с ответом. Вчера целый день находился на одном совещании. Между прочим, там получил большое удовольствие, т.е. вечером после совещания ставили кино (фильм «Актриса») и концерт, который давал нам фронтовой ансамбль песни и пляски. В общем, здорово. Такие вещи у нас не так уж часто бывают».

Живу я, дорогая, хорошо. Почти свыкся с новыми обязанностями. Чтобы удовлетворить твое законное любопытство, сообщаю, что сейчас я нахожусь на руководящей партийной работе в одной из частей. Работа интересная и многогранная. Писем я теперь кроме как от тебя и от мамы больше никаких не получаю. Правда, я и сам больше никому сейчас не пишу. Жорке «длинному» послал письмо, но ответа от него пока нет. Как ты поживаешь, каковы твои служебные и прочие дела? Как твоя общественная работа идет? Я очень рад за тебя и уверен, что ты успешно справляешься с агитационной работой. Приближается день твоего очередного юбилея. Очень хотелось бы провести этот день вместе с тобой, но в этот раз еще это невыполнимо. Когда-нибудь мы должны будем с тобой наверстать за все. Устроим такой праздник, что чертям тошно будет. Как живет Валерка?».

Письмо от 14 октября 1943 Здравствуй дорогая моя! Моя жизнь идет по-старому. С каждым днем все уверенней я себя чувствую на новом месте. Конечно, накопленный опыт мне много дает. Ты, конечно, знаешь, что я никогда не подходил к делу формально, а сейчас в особенности. В общем, я стараюсь делать все, что в моих силах. А дело интересное, живое. Здоровье мое в полном порядке, как всегда, вообще я могу с тобой состязаться по части здоровья. Сегодня послал на твое имя перевод на 700 рублей. Как получишь его, извести. Значит, ты деятельно подыскиваешь себе комнатку». (Опять квартирный вопрос! Александра Ивановна теперь хочет получить комнату в квартире именно на себя на свою семью – ред.).

Далее он пишет: «Начинаем получать зимнее обмундирование, значит, незаметно подходит еще одна зима, время идет и идет. Эта зима сыграет решающую роль в ходе войны. Безусловно, расплата с проклятым врагом близка как никогда. Это факт! Скоро снова наш народ будет жить счастливой, мирной творческой жизнью, и наши дети не будут знать ужасов войны».

«Пиши, Шура, как ты живешь, как идет твоя работа и что у вас нового? Письма твои всегда доставляют мне большую радость. Скоро ведь наступит день твоего рождения, который мы с тобой обычно всегда отмечали в тесном кругу родных и друзей. Отметим еще в будущем много раз. Большой привет маме, Нине, Вадику, Надежде и всем друзьям. Пиши. Крепко целую тебя- твой Владимир».

Далее в письмах: «Я живу хорошо. Приходится сейчас много работать над собой, повышать свои знания, иначе в моем положении нельзя, это вполне понятно. Это напоминает мне в известной степени былые студенческие годы, время подготовки к сдаче экзаменов. Помнишь, как мы вместе с тобой занимались, годились сдавать очередные зачеты? Невольно вспоминаешь 4-й этаж одного здания. Мы ведь с тобой довольно плодотворно работали и помогали друг другу. Да, студенческие годы имеют особую прелесть! У меня, правда, все это как-то нескладно получилось, уж видно, так я и останусь вечным студентом, но все уж я не теряю надежды когда-нибудь закончить свое образование. Ты у меня зато молодец — и сейчас продолжаешь совершенствовать свои знания, имея на руках диплом об окончании вуза».

Идет время. Уже ноябрь и опять проблемы: «Здравствуй дорогая моя! Наверное, ты порядочно сердишься на меня за мое довольно продолжительное молчание, но всему есть причина. Дело в том, что я находился в отъезде, был на 6-дневном семинаре, довольно далеко от места своего расположения. С дорогами в общей сложности отсутствовал дней 10. Время там было очень уплотнено, все время занимались. Таким образом никак не мог собраться написать тебе. Сегодня, возвратившись в часть, я получил сразу кучу писем, пришедших без меня, и в числе их 3 письма от тебя. В одном из них я к своей большой радости нашел твою фото. Очень она мне понравилась. Ты выглядишь замечательно».

2 ноября 1943 г Владимир Степанович возвращается в часть после учебы: «Итак, я сегодня возвратился из этой поездки.  Конечно, я получил большую зарядку, прослушал много замечательных лекций и докладов, и многое получил для своей работы. Дорога, правда, довольно утомительная. Приключений со мной в дороге было порядочно. Достаточно тебе сказать, что на одном участке пути машина, на которой я ехал, опрокинулась и я, описав в воздухе дугу, воткнулся головой в канаву. Не знаю, как на мое счастье там не оказались камни, пни или еще какие предметы, в противном случае я не писал бы сегодня тебе письма. Все окончилось благополучно для меня, хотя произошло это на полном ходу. Вообще впечатлений от этой поездки порядочно, но чувствую большую усталость. Все это конечно «рассосется».

Через несколько дней будем отмечать праздник. У тебя лично приближается день рождения. Еще раз мы с тобой не вместе в этот день. Желаю тебе здоровья, успеха в жизни и работе и всего того, что может пожелать любящий тебя человек. 

Конечно, повышение Владимир Степановича по службе, новая высокая должность,  необходимость  официальных  встреч и, может быть, выступлений отражается  невольно и в  стиле писем домой: «Здравствуй дорогая женушка! (Письмо от 7 ноября 1943) Получил сегодня твое письмо, и не откладывая дела, пишу ответ. Спасибо за твои поздравления с праздником, получил их я как раз, видишь весьма своевременно. Сегодня великий день- 7 ноября. Большой праздник для всех наших людей. Ликует народ нашей Родины! Какие замечательные подарки преподнесли герои — воины Украинских фронтов к этому дню! Сейчас мы закончили чтение и обсуждение доклада тов. Сталина. Настроение у всех приподнятое, впечатление от этого исторического документа, осталось очень сильное. Ты спрашиваешь, как я провел праздник 26 годовщины?       

Постараюсь тебе ответить: Вчера мы провели у себя торжественное заседание, после которого устроили скромный концерт своими силами. Сегодня утром я был в одном подразделении нашей части, сделал доклад. Вот, пожалуй, и все. Правда в этом году я лично встречаю этот праздник в несколько других условиях — в прошлом 2 раза обстановка была гораздо сложнее. Сейчас невольно вспомнил, как раньше, когда я был вместе с тобой, мы встречали эти праздники. Ничего, впереди еще много будет замечательных праздников, которые мы с тобой встретим вместе.

Теперь несколько строк по затронутым тобой в письме вопросам. Твою фотокарточку я получил и об этом уже тебе написал. Еще раз благодарю тебя за присланное. Нужно ли говорить, что мне она очень понравилась, ведь твое изображение очень дорого для меня, ибо с тобой у меня связано лучшее в моей жизни. А помнишь обстоятельства, при которых ты мне подарила твою первую фотокарточку? Было это перед отъездом твоим в пионерский лагерь. Я все это очень хорошо помню, наши первые встречи, первые прогулки. В общем, начинаю вдаваться в сентиментальности.

 Теперь насчет твоих шагов в отношении комнаты. Знаешь, что я считаю – конечно, не нужно соваться в первую попавшуюся конуру. Мы с тобой много помучились в свое время, и хочется в конце концов устроиться более или менее сносно. Поэтому не спеши с окончательным выбором, не забивайся в какую-либо дыру, да еще где-либо на Обводном канале. Не нужно идти по линии наименьшего сопротивления. В общем, я лично пришел к выводу (конечно, рано еще о таких вещих думать), что, если мы с тобой не сумеем устроить свои эти жилищные вопросы, то вообще распрощаемся с этим городом. Ну, правда, сейчас еще не время так ставить вопрос, вообще сейчас еще нельзя выдвигать личные вопросы, но все же я для твоего сведения это пишу. Думаю, ты меня в этом вопросе понимаешь хорошо».

И далее: «Получил сегодня открытку из Порозова. И.Н. (Иван Никандрович) пишет мне, что все они живут хорошо, Валерка здорово вырос и чувствует себя прекрасно. Надеюсь, что летом следующего года ты будешь вместе с ним, конечно, если все устроится.

Пиши мне дорогая, как здоровье, как отметила эти праздники. В общем, жду от тебя как всегда подробного, обстоятельного письма. Посылаю тебе открытку с приветом. Большой привет Нине, маме, моему племяннику, Надежде и другим твоим друзьям. Если встретишь Жорку — поругай за его недисциплинированность — не пишет бродяга уже давно. Конечно, дел у него много друзей и подруг еще больше, ну его дело. Крепко тебя целую. Твой Владимир».

На следующий день после написания этого письма, 8 ноября 1943 г.,  его супруге Александре Ивановне  исполнилось 29 лет.

Без комментариев понятно, что Владимир Степанович — настоящий патриот своей страны, ответственный человек, убежденный коммунист. Таких людей невозможно победить!

В  последних письмах уходящего года он сообщает: (10 ноября)

«Живу хорошо, все в порядке. Прихворнул тут немного в праздники – грипп с чего-то привязался, но сегодня уже совершенно здоров, так что не беспокойся. Как ты поживаешь, как отметила свой очередной юбилей?! В общем, ты мне продолжай также аккуратно писать, я постараюсь перед тобой в долгу не оставаться». 

Из письма от  16 ноября: «Послал недавно тебе перевод на такую же сумму, как и предыдущий. Наверное, ты его уже получила. Несколько дней тому назад смотрел я хорошую картину, очень мне понравившуюся — «Два бойца». Смотрела ли ты ее? Если нет, советую. Писем за последнее время, не получаю, кроме как Миша иногда по старой памяти напишет. Правда, и самому сейчас писать, пожалуй, некогда». 

Письмо от 10 декабря 1943 г. «Здравствуй, дорогая моя! Вновь, как видишь, собрался я черкнуть тебе пару строк о своей жизни. Очень жаль, что давненько не получал от тебя писем, не знаю, как ты живешь. Правда имею надежду, что скоро мне перешлют твои письма. Уже 10 дней я нахожусь на курсах. Учеба дается нелегко, но я пока не унываю, надеюсь овладеть новыми знаниями. Между прочим, за первую декаду результаты успеваемости у меня приличные — средний балл 4,5. Не знаю, как будет дальше. Срок пребывания здесь на курсах до 15.1. 44 года. Так что еще больше месяца.

В остальном ничего нового нет, здоров, чувствую себя хорошо. Сейчас, разумеется, все мои действия направлены на то, чтобы закончить учебу и тогда будет другое дело, иначе придется снова сменить свою должность. Ну, пока закончу. Большой привет маме и Нине. Крепко тебя целую. Твой Владимир».

Учеба Владимира Степановича на «курсах повышения квалификации» видимо, проходила в достаточно большом населенном пункте — в тылу. (возможно, и в Петрозаводске). Свое состояние Владимир Степанович характеризует как — «уставшее».

Из письма от25.12.43 г. «В общем, живу хорошо, здоров. Немного нога болела — стер здорово, но сейчас уже все в порядке. Результаты учебы пока приличные, не знаю, как будет дальше. Хлопцы здесь со мной все подобрались крепкие в смысле подготовки. Получил сегодня открытку из Порозова! Живут там все по-старому. Валерка здоров и чувствует себя прекрасно».

Письмо от 26 декабря 1943  : Как ты встречаешь Новый год? Мне, конечно, осталось только вспоминать, как раньше все мы с тобой встречали этот день. Как жаль этого времени! Все это кажется каким-то дивным сном. Рано или поздно вернется все, снова мы будем встречать Новый год совершенно иначе, чем сейчас».

Но до полной победы еще больше года.

И вот наступает 1944 год! Это год окончательного изгнания врага с территории Советского Союза. Всем очевидно, что войска фашистской Германии и их союзников разбиты. На Европейской части нашей страны проводятся завершающие наступательные операции.  Настает время окончательного изгнания врага и за пределы границ  и на Кольском Севере. Там тоже проводятся боевые наступательные операции. В них участвует и старший лейтенант В. Злобин, уже в качестве члена штаба полка.

Этот  год начинается относительно спокойно. В своем первом письме от 1-го января 1944 г. Владимир Степанович  пишет в Архангельск  Шуре: «Ну, будем надеяться, что встретим 1945 год вместе, как должно быть».  Но пока он  все еще находится не в части, а на учебе: «Живу я хорошо, сейчас начинаем понемногу готовиться к сдаче экзаменов, которые начнутся через неделю. Придется поработать, но хорошо, что осталась уже неделя. Мы уже начинаем готовиться к выпускному вечеру, который собираемся устроить в пределах возможностей более или менее сносно. В общем, я тебе в дальнейшем напишу обо всем»

В январе он написал в Архангельск 4 письма.  14 января 1945 он сообщает: «в моей жизни больших изменений не произошло.: только сейчас передали по радио приказ Верховного Главнокомандующего о прорыве обороны немцев в районе Сандомицы. Значит, скоро и наш Костя будет участвовать в больших событиях». 

Это начало. Кто такой Костя? Возможно Командующий

В последнем январском письме, написанном 31 января 1944 года —  вопрос о сыне: «Ну, что тебе порассказали о Валерке? Как он живет? Надежда недавно вернулась оттуда и рассказала тебе все интересующие тебя вопросы о его жизни. Скоро снова ты сможешь съездить к нему, а быть может, и взять его к себе. Конечно, это будет связано с многими трудностями. Пока предрешать этот вопрос не будем, как условия будут, в зависимости от этого посовещаемся и решим.

( Р.С. В Вологду в Порозово ездила Надежда Ивановна , там жил ее сын Вовка, туда же отправлен и Валерка, сын  Владимира Степановича и Александры Ивановны).

В феврале1944 г. Владимир Степанович закончил учебу и прибыл  в свою часть.  В письме от 8 февраля 1944 года он  пишет супруге в Архангельск:  На днях пришлось побывать в своей старой части. Как много там изменений произошло! Своего друга Мишу повидал, поговорили с ним обо всем, тряхнули стариной. Сегодня привезли к нам кино. Смотрели замечательную картину «Секретарь райкома». Оставила очень большое впечатление. Видела ли ты эту картину? Между прочим, собираюсь скоро тебе прислать свою фотографию, как только получу ее. Получила ли ты мой перевод, который я тебе послал в январе?».

Обмен письмами Владимира Степановича с Архангельском, Вологдой, Порозовым и В.Устюгом  продолжается. В Вологодской области, Деревне Порозово Вологодского района  находится его сын Валерик  у дедушки-Ивана Никандровича Батыгина механика маслозавода завода  (им Бергавинова), расположенного на берегу реки Вологды и устья реки Масляной и бабушки Анны Степановны. Но он очень переживает , что не может принять участие в воспитании сына. В Вологде на улице Подлесной  живет родственник Батыгиных – Капитон Васильевич Балашов и его жена Августа Николаевна племянница Ивана Никандровича.  В Великом Устюге живет его отец Степан Злобин, бывший  капитан речного судна. В Архангельске живет его молодая жена Злобина (Батыгина) Александра Ивановна, вместе с ней в трехкомнатной квартире живут мать Валадимира  Степановича — Пустохина Лидия Александровна и младшая сестра его Нина Степановна с маленьким сыном Димой. Все они ждут писем с фронта и  возвращения Владимира Степановича в Архангельск и, главное, окончания войны.

Владимир Степанович в первых письмах в январе 1944 г.  сообщает Шуре о курьезном случае: «Получил письмо из Порозова, там тоже все гриппом переболели, кроме Валерки. Грипп был тяжелый:  Иван Никандрович  пишет,  что так он не болел с 1913 года, но вот тоже основательно заболел. Видимо, пришлось ему тяжело. Правда, сейчас начинает поправляться. Пишут, что был у них Петро с Надеждой, их сын Вовка сначала обрадовался отцу, но скоро стал его сторониться — своей, видимо, грубостью оттолкнул ребенка. А когда он уехал, так Вовка заявил, что такого отца ему не надо, что лучше иметь такого, как у Валерки. Я долго смеялся над этим и все же подумал, что наверное Валерка так не думает, ибо для него понятие «отец» слишком неопределенное. Что уж поделаешь».

Разлука с семьей  у Владимира Степановича  длится уже  четвертый год, а в Архангельске все еще остается актуальным вопрос с квартирой для его семьи. Пока еще Шура с сыном  живут у его матери в двух комнатах трехкомнатной квартиры. Там же живет и его младшая сестра Нина с новорожденным сыном Димой. Но в этой же квартире есть еще одна комната, которую хочет получить для  своей семьи Александра Ивановна. .

По этому поводу Владимир Степанович  спрашивает: «Устроились ли твои дела насчет комнаты? Все же осуществить этот вариант было замечательно. Насчет того чтоб написать мне заявление на имя пред. Райсовета, то я пока не знаю, видишь ли, ведь он не возражает в принципе. В общем, ты действуй, а если будут какие-либо проволочки, т.е. задержки в этом деле, тогда я сделаю, что напишут бумагу в соответствующие организации от имени командования нашей части. В общем, ты меня информируй по этому вопросу».

Письмо от 25 февраля 1944 г  «Наш праздник — 26 годовщину Красной Армии, я встретил довольно хорошо. Правда, никаких особых торжеств в наших условиях не могло быть, но настроение было хорошее, приподнятое. Получили мы подарки от трудящихся Челябинской области. Вот сейчас пишу тебе письмо и курю хороший табак из кисета, на котором вышито: «Привет с Урала!».

Вроде, все спокойно пока и на Карельском фронте. В марте в письме  19 марта 1944 года Владимир Степанович пишет: «Я живу хорошо. Больших изменений в моей жизни нет. Знаю, что тебе надоели такие короткие фразы о моей жизни, но ты легко поймешь, что нечего особо расписывать. В свое время все тебе расскажу подробно, всему придет свой черед. Между прочим, я теперь отпустил усы, и ты бы меня, наверное, не узнала в таком виде. Не знаю, надолго ли хватит терпения, наверное, скоро их ликвидирую».

Но тут, судя по письму от 22 марта 1944 г., на Карельском фронте происходят какие-то события: «не удалось нам в этом году быть вместе в этот день, уже ведь 3 раза отмечал я свой юбилей без тебя. Пиши, как живешь и как твое здоровье. Через некоторое время напишу подробнее, а сейчас обстановка не позволяет».

Это письмо очень короткое, на открытке «воинское».

В письме в Архангельск от  4 апреля 1944 Владимир Степанович  упоминает об ухудшении своего самочувствия: «Здравствуй, дорогая моя! Решил сегодня черкануть тебе несколько строк, т. к. очевидно, некоторое время я не смогу написать тебе ввиду некоторых обстоятельств, посему не беспокойся. Живу я хорошо, все в порядке. Маленькие заболевания, о которых я тебе писал в последнем письме, успели ликвидировать. Вообще я сейчас прохожу курс лечения, пичкаюсь витамином «С» и прочими снадобьями. Да несколько дней тому назад делали нам прививку от 6 болезней сразу — какую-то комбинированную, так что сейчас никакая хворь ко мне не привяжется. Тут на днях удалось мне сфотографироваться, так что в следующем письме вышлю тебе свое изображение».

Вот еще одно апрельское письмо от Владимира Степановича  в Архангельск,  почему-то очень  короткое (от 8 апреля 1944) «Здравствуй, дорогая Шура! Получил твое письмо, и, воспользовавшись случаем, решил ответить. Благодарю тебя за очень теплые пожелания по случаю дня рождения. Я очень рад за тебя, не могу даже передать словами, как я признателен тебе за твое внимание и отношение ко мне. Теперь о твоем требовании насчет запроса в КЭЧ. Видишь ли, дорогая, я пытался это сделать, но обстановка так сложилась, что никак пока нельзя об этом и думать, мы уже давненько кочуем и право, нельзя требовать об этом пока. Личное же мое письмо ни к чему не приведет, здесь надо официальные отношения с печатями и пр. Очевидно, дней через 10 такая возможность будет. Я знаю, что ты обижена на меня, но должна понять, что сейчас нельзя.

Чувствую себя не особенно хорошо, все эти проклятые фурункулы дают себя чувствовать, тем более, сейчас, но надеюсь, что эта хворь кончится, ибо улучшение есть. Ну, пока кончу. Будь здорова. Большой привет маме и Нине. Пиши!  Крепко тебя целую и обнимаю. Твой Владимир».

Все письма,  которые посылает Владимир Степанович  в Архангельск в весенние дни 1944  года, очень краткие, но  о каких- либо боевых действиях не сообщает,  все они написаны на стандартных бланках-открытках «воинское».  О себе  в это время сообщается предельно кратко:  «В жизни моей никаких изменений не произошло. Все идет своим чередом, так что о себе мне нечего много расписывать. Посылаю тебе свое изображение, снимок был сделан месяца полтора тому назад. Случайно удалось сфотографироваться. Как он тебе понравиться, не знаю».

«Я живу хорошо, все у меня в порядке. Получила ли ты мое фото, которое посылал я в последнем письме?»

Но вот письмо от 3 мая написано уже на стандартном тетрадном листке розовой бумаги: « Относительно моего здоровья, то могу сказать, что все обстоит в порядке. Я, конечно, принимаю все меры, чтобы в дальнейшем это не повторилось, знаю, что допускать этого нельзя. Сейчас дело идет к лету, будет гораздо легче не допустить этого заболевания. Так что не беспокойся. Обещаю тебя подробно информировать обо всем, что касается моего здоровья.

Из Порозова я также давно ничего не получал, послал им поздравительную открытку. Там ведь у них сейчас в связи с весенними полевыми работами дел много и я прекрасно понимаю, что расписывать некогда. Если бы что-либо случилось, они, конечно бы, сообщили, и поскольку они молчат, значит, все обстоит в порядке».

Вот еще отклик на квартирные проблемы Шуры: «Вопрос с комнатой, видимо, у тебя до сих пор не разрешился. Не знаю, будет ли результат от моего заявления, но считаю, что без ответа его не оставят. Как идет твоя агитационная работа, как успехи? Наверное, провела большую работу по подписке на заем. Я, между  прочим, подписался на 3000 рублей.

Скоро лето, невольно вспоминаешь прошлые годы, как мы с тобой летом ездили в отпуск. Особенно вспоминается лето 1938 года. Как мы с тобой его хорошо провели! А сейчас уже скоро три года, как мы с тобой находимся в разлуке. Трудно представить, но это факт. Много бы я отдал за то, чтобы увидеть тебя,  хотя ненадолго, но об этом нечего и мечтать сейчас. Теперь уж меньше ждать осталось до дня нашей с тобой встречи. Наступит этот день, и мы снова будем вместе. Пока же подождем – больше ждали. Ничто не помешает нам быть вместе, этого мы с тобой вполне заслужили».

«Так, Валерка уже, следовательно, научился отдельные буквы писать и рисовать. Это очень хорошо и меня радуют успехи его. Большой он, вероятно, сейчас! Большой, вероятно, баловник, и бабушке с ним достается основательно. Я живу все по-прежнему. Дефектов в здоровье больше не обнаруживается. Так что за мое здоровье не беспокойся. Сегодня был у меня Миша (помнишь — мой приятель). Мы с ним давненько не виделись и наговорились всласть обо всем. Он сейчас получает новое назначение, куда пока — точно не знает, обещал сообщить. Ну, пока закончу. Жду твоего письма. Крепко тебя целую. Твой Владимир.  10/v-44 г.

P.S. У меня к тебе большая просьба — пришли в письме несколько патефонных иголок, можно бы иногда послушать музыку. В.»

В военном деле многое приходится скрывать, и вот в письме от 25 мая 1944 года он пишет. «Из твоего письма вижу, что живешь ты ничего, на работе справляешься со своими обязанностями успешно. Очень этому рад и желаю, чтобы и впредь дело также хорошо шло. Осталось только еще разрешить квартирный вопрос. Надеюсь, что все же твои усилия в этом направлении увенчаются успехом, рано или поздно все устроится благополучно. Эх, когда же мы с тобой снова встретимся? Уже почти 3 года не видим друг друга — подумать только! Но пока придется еще подождать.

Пиши, как живешь, что у тебя нового. Правда, ты меня постоянно держишь в курсе всей твоей жизни, пишешь все подробности, не то, что я. Однако придет время, и ты все будешь знать. Ну, пока и закончу. Большой привет маме, Нине, Вадику и Надежде. Крепко тебя целую и обнимаю. Твой Владимир.»

На Карельском фронте опять  что-то происходит. Об этом в письме от 27 мая 1944 г.: «Здравствуй, дорогая Шура! Воспользовавшись минуткой, решил черкнуть тебе пару строк. Думаю, лишний раз написать тебе не плохо. Живу по-прежнему: никаких перемен нет. Погода сейчас как будто наладилась — стоят теплые дни. В лесу сейчас хорошо, только разные букашки и жучки надоедают, особенно приходится терпеть неприятности от клещей. Между прочим, вчера видел Маркова, рассказал ему о впечатлении, которое он произвел на некоторых женщин. Он посмеялся и просил передать Надежде от него привет, так что можешь ей об этом сказать. Ну, а как идут твои дела, что у тебя нового? Скоро мы с тобой будем отмечать очередной юбилей. Времени ведь уже порядочно прошло с того лета, есть что вспомнить. Если бы знать, нужно было это гораздо раньше сделать. Как ты думаешь? Ну, пока и все. Большой привет всем. Пиши. Крепко тебя целую. Твой Владимир».

Это письмо опять   на бланке «Воинское». На нем изображен  солдат с автоматом и поднятой рукой: «С первомайским приветом». Есть штамп   военной цензуры. Письмо написано карандашом, неровным почерком, что свидетельствует, видимо о каких-то военных мероприятиях в этот период. Любопытно упоминание о нашествии лесных клещей, представляющих тоже большую опасность. Значит часть, где служит Владимир Степанович, еще находится в полевых условиях.

Но вот, действительно, радостное для Владимира Степановича известие. Александра Ивановна все же добилась выделения ей комнаты в квартире, рядом с его матерью Пустохиной Л.А. Об этом мы узнаем из письма от 1 июня 1944 г. : «Здравствуй, дорогая Шура! Получил я вчера твое письмо, очень доволен я, что твои труды по квартирной части наконец увенчались успехом. Молодец ты у меня, действительно, пришлось тебе порядком похлопотать и много порогов оббить, пока, наконец, все не разрешилось в твою пользу. Еще раз говорю — молодец! Ты добилась своего и сейчас, стало быть, имеешь комнату, значит, за Валеркой можно ехать. Конечно, сейчас я уверен, что комната останется за тобой, все равно, если КЭЧ и будет протестовать. Выселить тебя без санкции прокурора не могут, а если вопрос встанет так, то они все равно, обязаны предоставить тебе равноценную площадь. Так что успокойся и больше не расстраивайся».

 В письме от  5 июня 1944 г. содержится неожиданное сообщение: «Дорогая Шура! Письмо твое получил. С ответом спешу, пока есть несколько минут времени. Дело в том, что я сейчас уезжаю по телеграфному вызову для переговоров. Поэтому подробно напишу через несколько дней т.к. не знаю, что будет дальше. Буду стараться остаться на старом месте, не хочется менять свою часть на другую. В общем, пока не знаю для чего и как. Жди через несколько дней обстоятельного ответа. Хотел сначала не писать да все же счел необходимым пару строчек послать. .Живу хорошо. Здоров.

Пиши, как ты живешь. Ты что-то за последнее время не особенно отличаешься аккуратностью в переписке и практикуешь присылку одного ответа на мои два письма. Ну,  думаю, это больше не будешь повторять. Пока на этом и закончу — спешу. Будь здорова! Большой привет всем. Крепко целую тебя! Пиши. Твой Владимир.

И вот продолжение, письмо от  12 июня 1944 г.: «Здравствуй, дорогая моя! Ну вот, сейчас вопрос о моей дальнейшей службе решен, и я пишу тебе. Ты, наверное, получила мою наскоро написанную весточку, где я сообщил о моем вызове. Я ездил на переговоры к начальству и меня послали работать в другую часть на более серьезную работу, опять, как видишь, оказали мне доверие, и я постараюсь оправдать его.

Работа большая, подробно напишу в следующем письме, сейчас хочу лишь тебе адрес новой сообщить. Я уже два дня на новом месте. Мой новый адрес — полевая почта 26600-В- мне. По этому адресу и пиши. Сегодня написал и на старое место службы, оттуда письма перешлют. Пиши подробно, как живешь, что нового, как устроилась и вообще все. Большой привет маме и Нине. Крепко тебя целую и обнимаю. Твой  Владимир».